Книга Ночь, прожитая трижды - Леонид Словин

Подполковник полон был желчи, однако, сдержался:

— Звонят будто не в милицию, а в бордель! Спрашивали какого-то Качана…

— Это старший опер…

— Какая разница?! Предупреди его! И крепко! А то я ему прочищу мозги! Насмотрелись сериалов…

— Конечно! — Майор поддакнул. — Пусть фильтруют базар!..

Звонок был необычный — ни по времени, ни по месту, где Качана искали, — «в дежурке…». Майор сразу это заметил.

— Ему перезвонят?

— Нет.

— А по какому аппарату звонили?

— По этому вот, справа…

«Через коммутатор МПС…»

— С линии?

— Он что-то спросил про Домодедово… Где он сейчас, Качан? Подполковник был не против лично снять стружку с виновного. — На вокзале?

Дежурный цыкнул зубом.

Отъехал. В Домодедово вагон пришел без пломбы… Они и кинулись все. Игумнов, Цуканов… Ну и Качан…

8

— Звони! — Цуканов перекрестился, показал Африканцу на дверь.

За дверью могло ждать всякое. За тридцать лет в ментовке насмотришься и наслушаешься. Об этом чего говорить?!

Уши Бат Сантес обреченно взглянул на своего мучителя, но руку к звонку поднял.

Легкое треньканье прозвучал где-то далеко.

Квартиры тут были огромные, большинство имели комнаты для прислуги, черный ход. Потом их превратили в коммунальные. Жило по семь десять семей в каждой. Недавно их выкупили, отмыли, произвели евроремонт…

— Еще звони!

Звонки звучали словно в пустом вымершем мире.

Все происходило, как они и полагали.

В квартире у Коржакова все было тихо. Зато по другую сторону площадки, за запертой дверью, за спинами Цуканова и нигерийца, громко запрыгал, залаял большой злобный пес. Потом там защелкали запоры.

Крупный мужчина в спортивном костюме появился на площадке:

— Вы к Евгению Ивановичу? — Несмотря на бессонную ночь он выглядел бодро. — А его нет…

Уши Бат Сантес повернул голову.

Сосед в первое мгновение растерялся, когда от дверей напротив на него глянуло черное, как смоль, лицо натурального нигерийца. Самое черное среди африканцев…

— Может могу помочь?

В отличии от Уши Бат Сантеса Цуканов не оглянулся, напротив, сделал попытку заглянуть в дверной глазок. На секундудругую лицо его закрыло обзор изнутри.

Игунов в лифте точно уловил момент.

— Пошли…

Все трое устремились из лифта вперед — на голос соседа…

Качан вылетел первым он занимался восточными единоборствами. Именно это было решающим в выборе очередности. Начальнику розыска не нужна была Большая Драка на лестничной площадке. Качан надеялся снести противника в секунды, пока Цуканов прикрывает дверной глазок. По тем же причинам вторым Игумнов пропустил Карпеца. У того вечно чесались руки.

Зачистку он оставил себе.

Громкий собачий лай заглушил шум борьбы на лестничной площадке. Пес, кстати, не выскочил и даже не проявил большей агрессивности.

Качан буквально снес мужика с подсечкой и крутым разворотом на себя. В конце ночи ему, наконец, представилась хоть какая-то возможность приблизить возвращение пистолета… Карпец, тот вообще не пропускал ни одной силовой разборки… Вместе с Игумновым все трое ворвались в квартиру, увлекая с собой тяжелое тело…

Сосед повторял машинально:

— В чем дело?! — Однако негромко, почти неслышно.

— Милиция!

— Милиция так не врывается…

Где-то совсем рядом надрывнотяжело продолжала лаять собака — крупный злобный пес — ротвейллер или московская сторожевая, но на дверь не бросалась и в коридор не выскочила.

«Наверное, привязана…»

Игумнов захлопнул за ними дверь. В прихожей было темно.

Внезапно оказалось, схватка еще не закончена. К соседу пришло подкрепление.

У Игумнова на шее сошлись две чьито крепкие руки. Он почувствовал врезавшуюся у подбородка кромку металлической пластины…

Ни Качан, ни Карпец не носили браслеток. Железки с именами и группой крови на запястьях ушли в прошлое…

«Видно, кто-то из братков…»

В темноте нельзя было ничего разобрать:

«Бой в Крыму, все в дыму…»

Игумнов ударил коленом туда, где должен был находиться пах нападавшего.

Раздался короткий всхрап. Кто-то метнулся в сторону…

Откудато сверху на головы полетели коробки с одеждой. Передняя оказалась заставленной вещами…

— Выключатель! Мать…

Раздался щелчок, но свет не врубился — в патроне под потолком лампочка была вывернута. Цепляясь за чьито вытянутые руки, колени, острые углы мебели, Игумнов прорвался дальше — коридор здесь круто уходил в сторону. Впереди была дверь. Кто-то бросился навстречу, Игумнов с силой отшвырнул его. Нападавший всем телом влетел в буфет. Тонко прозвенело стекло. Что-то покатилось под ноги. Послышался звон разбитой посуды…

На помощь Игумнову никто не подоспел. Его подчиненные все еще возились в прихожей с хозяином. Тот успел оправиться от неожиданности и теперь мотал их, как щенят, используя разницу в весе и уровень спортивного мастерства, Игумнов метнулся дальше вдоль стены, нащупывая выключатель.

Кто-то сзади схватил его за куртку, Игумнов двинул локтем.

Понял:

«Попал!..»

Раздался сдавленный стон…

Впереди хлопнула дверь.

«Черный ход…»

За очередным поворотом стены Игумнову под руку попал выключатель.

Вспыхнул свет.

Он находился в маленькой боковухе — «комнате для горничной». Дальше была кухня с выходом на черную лестницу. Игумнов с хода врезал по ней ногой, дверь не поддалась. Выбежавшие закрыли ее на замок…

«У них все было подготовлено…»- Игумнов повернул назал.

В глубине квартиры попрежнему злобно лаяла собака.

Из передней показался Качан, он вел мужика в спортивном костюме, которого им с Карпецом удалось все-таки сломать. Игумнов с хода двинулся на него:

— Где африканец?!

Сосед молча взглянул на него — на обоих висках спортсмена краснели ссадины — результат столкновения со стенами коридора, которых он коснулся одновременно. В углу.

— Я говорю про Мосула Авье!

Мужик кивнул на черный ход.

— А Коржаков?..

Он разлепил набухшие губы.

— Коржаков с ним…