Книга Спящая красавица - Дмитрий Бортников

Ну, эти в сенях — ладно! Мать... Да. Она меня удивила. Она одна не прекратила есть. Нет. У всех кусок в горле застрял. Я видел, как он встал! Поперек! И провернулся. Они так разинули пасти! Стало видно все-все, что сожрали!

Она на меня не смотрела. Нет. Она меня узнала. Это не перепутаешь! Меня не провести! Если я видел — я видел. И я знал мою мать! Она ждала меня? Она все знала? Заранее знала? Черт! Может быть. Так оно и есть! Это близко к может быть. Очень близко. Здесь — «тепло». Да! Горячо! У нее так блеснули глаза. Она меня ждала. Ждала! Будто я должен был ей что-то сказать! Что-то принести! Да, принести знак! Я и был этот знак. Я ведь вернулся. Она ждала, и я — вот... Я вернулся. Это и был знак.

Она вышла из-за стола. Так... Да... Поставила тарелку для меня. Ложку. Потом села. И все задвигались. Я имею в виду — заработали челюстями! Радостно! Это было приветствие! Хо-хо! Да! Наше семейное! Наша фамильная радость! Наша марка! Наша подлинная марка! Да! Жрать, греметь челюстями! И еще. Рыгать, ковырять в ушах, фыркать, пускать слюну в стаканы! Это было наше! Родное! Точно. Я вернулся! Наконец! После долгих скитаний — я дома. Наконец-то! В родном гнездышке! Как хорошо. Как хорошо... Да. Прекрасно... Просто чудо! Бзди — не хочу! Рыгай сколько влезет! Сколь душеньке угодно! Везде! Свобода! Волюшка! Воля без стен! Без дверей! Ссы где хочешь! Да! И спать! Вались под стол! Чудо! Это и есть родные стены! Родина! Родная кровь! Наша! То самое! Открытость! У нас все нараспашку! Душа? Ха! Да она вообще не закрывается! Нет замка. Тело? Какое? Что это? У нас одно тело! Я же говорил! Рыгай-бзди-ссы-чешись где хочешь! Да! Это оно и есть! Это и есть семья! Родная земля! Уют! Разве нет? Разве семья — это не то? Нет? Оглядитесь... А? Нет? Принюхайтесь... Вот, вот... А я о чем...

У нас ведь так хорошо! Посмотрите! Подойдите ближе! О-о-о! Прелесть, нет?! Разве нет?..

***

Дома все было стабильно, хорошо. Та же вонь. Нерушимость вони! На это можно было опереться. Перевести дух. Вонь не подведет. Ведь родина не предаст. Если только нос забит, тогда — да. А так — родина, она всегда в ноздрях! Дыши глубже! Она у тебя под ногтями. Да. В корнях мозолей. Ты просто воняешь ею. Родиной.

Дружба? Друзья? Сейчас-сейчас! Сейчас будет «дружба»! Хо! Я вернулся, а вино разбавили! Все изменилось! Да! Конечно, раньше вода была мокрее! Ведь так, нет? Снег белее, вода мокрее, сахар слаще, соль солонее! Гоша, Костыль... Если бы я их встретил чуть раньше, да, в городе... Господи... Я бы подумал, что это сон. Да. Что я умер... Они стали призраками... Я уже был в совсем другом мире. Такое чувство... Да. Будто меня унесло из их жизни. Какая-то сила...

Они курили и смотрели на меня, как в небо! Потряхивали остатками пива в бутылках и смотрели! Да, как в небо! Я должен был двигаться! Как минимум, да, чтоб меня заметили! У них была музыка! Плееры! Кроссовки!.. Бейсболки! Черт! Они изменились до корней волос! Вернее, наоборот! Начиная с корней волос! Они все побрились наголо! И карты... Мы сели перекинуться в козла, и что я слышу?! Они говорили как в кино! Вместо виней — появились пики! Да! И так далее! Кто теперь говорил «козыри крести»?! Кто? Никто кроме меня! Теперь я слышал: «Трефы! Трефы!.. » Вы понимаете! Хорошо хоть — у меня были глаза, да! Иначе я ни черта бы не понял! И цвет! Цвет! Надежность! Опора! Да! Он тоже остался! Ха- ха! Карточные масти не так-то легко перекрасить, нет? Но это еще ничего, карты... Это ладно! Они отводили глаза. Что-то во мне стало не то. Уроды! Что им было надо? Сладкого говна? Что для них — то?! Я тоже должен был побриться?! А?! Нет?! Или что? Какого хрена им было надо? Вареного? С поджаркой? Я все понимаю! Все, да... Моя вина, моя вина... Только моя. Я должен был сидеть и нюхать их потные ноги в кроссовках! Смотреть на их белые носки! А трусы? А плавки?! Это был восторг! Я должен был водить хоровод вокруг! Джинсы! Футболки! «Уши» их плееров! Да-да, «уши»! Это было оригинально! Так ново! Талант бродил повсюду! Мотался, как святой дух! Это ж надо было так назвать — «уши»?! Я сам во всем был виноват! Всегда сам! Надо было их облизывать! Со всех сторон! Их шмотье! Начиная со шнурков и кончая самым крошечным швом в их бейсболках! Да! Я должен был качать мускулы рта! Сидеть разинув рот и уши! Слушать, впитывать их гули-гули! И ни слова! Нет! Ни-ни! Ни слова, ни звука, ни молчанья! Ах! Они совсем чокнулись! Сдвинулись на городе! Они хотели туда, откуда я смылся! Туда, где я жрал говно! Туда! Туда! К кобыле под муда! Не важно, насрать, только в город! Большой город! Они бредили! Говорили одновременно! Да! С наушниками! С этими «ушами» в ушах! Уроды! Ах какие уроды! Они уже ничего не слышали! Абсолютно ничего! Что они жрали? Слово «город». Что они пили? Пиво. Да. Пиво со вкусом города! О-о-о-о! Они меня извели! Недоумки! Но это я! Я сам во всем виноват! Никто кроме...

Что их бесило? Что? Они видели, да, неясно, но все-таки... Их бесило что то во мне. Они видели меня. Даже лучше, чем друг друга! Они видели что-то...

Я помнил то, что они забыли. Да! И они это увидели! Можно понять, как это злит. Как беспокоит! Но они были ленивы. Да. По идее, они должны были из меня сделать такое же. То же самое. То же блюдо! Даже больше! Больше перца! Больше соли! И на огонь! На огонь! Стань как мы! Стань как мы!.. Ну и что? Нет, ну и что из всего этого?.. Да ничего... Совсем ничего... Они просто ушли куда-то. Да. Говоря спокойно — они куда-то ушли. Да. Они ушли туда, куда мне не хотелось. Вот и все. Им там было лучше. Да. Они там были дома, проще говоря. Было пиво, в бутылках, нет, не в банках, оно дороже... Что еще? Вино для девчонок. И еще? Ну и все остальное. Кроссовки, титьки, девчонки, запахи девчонок и весна, весна... Много весны, сплошная весна! И что еще? Прыщи, чирьи, фурункулы, первая щетина, да, и все на этом. Пока все. А я? Да что я... Все сидел и сидел здесь, тут, на месте, ну и еще как там?.. Сидел не двигаясь. В самом себе. Кувыркаясь, плавая в своем супе. Литературно говоря — покоясь сам в себе. Я остановился, как часы. Трясти меня было бесполезно. Уже абсолютно бессмысленно. Завести снова? Это было уже невозможно. Да. В этом-то все и дело. Да. Именно в этом. Только в этом и ни в чем другом. Люди это понимают, да, люди это чувствуют. Когда часы остановились и когда часы остановились насовсем. Вот. В этом-то все и дело. Часы шли-шли и встали. Встали и все. Когда они встали навсегда — они встали навсегда. И все. Точка.

В сущности, мне было наплевать. И сверху, и сбоку, и снизу! На них, на их чувства. Куда они, что они... Смотреть им вслед? Да мне и на свое-то чувство было наплевать... Не то что смотреть им вслед. Без друзей? Ну и что? Я и был без них. Да. С самого начала. С самого-самого нуля. И все. Понял это и все. Точка. Мне стало все равно. Я мог спать рядом с этим все равно. В обнимку. Да. Оно не жглось, не кусалось. Я мог уйти отсюда и все. Оно не просило ни есть, ни пить, мое все равно... Просто теплый холод, да, просто остывший опыт. Его можно было взять в руки, положить в карман, забросить далеко-далеко в реку. Да. Кусок равнодушия и все. Не более. Очередная попытка сближения. Остывшая попытка...

Меня мутило от всего этого. Город, Васильевка, мать, дядя, Ольга... Туда-сюда, туда-сюда... Работать, работать, работать... Жить, жить, жить... Искать! Вечно копать, рыть норки! А потом все эти разговоры! «Ты должен вернуться в город! Учиться! В техникум... Думай о жизни! Нужен стаж! Пенсия! А как же?! Как ты хотел? Между ебаных сквозануть?! Ну уж нет!.. Заха- а-а-ател!.. Пахать на тебе надо! Пахать!.. »