Книга Испания. История страны - Хуан Лалагуна

К тому времени правая оппозиция была ослаблена, но все еще прочно окопалась в коридорах власти; кроме того, следовало учитывать «чрезмерную чувствительность» вооруженных сил. Когда страна готова к переменам, обычно появляется человек, словно ниспосланный Провидением, который принимает на себя ответственность за реформы; Адольфо Суарес оказался именно таким человеком, изобретательным и решительным, и провел страну по «минному полю» переходного периода от военной диктатуры, одной из наиболее репрессивных в Западной Европе, к либеральной демократии. Однако решающую роль в этой политической драме сыграл монарх, который принял решение изменить страну, нашел нужного человека и всецело того поддерживал.

Политическая реформа

Несмотря на продолжительное ухудшение экономической ситуации и снижение уровня жизни — безработица и инфляция били европейские рекорды год за годом: первая достигла максимума (21,9%) от экономически активного населения, последняя приближалась к 40% осенью 1977 года, — испанский путь к либеральной демократии был довольно прямым и относительно мирным, однако, что естественно, не обошелся без затруднений. Началось все с закона о политической реформе от 18 ноября 1976 года, который последняя франкистская ассамблея приняла почти единодушно, а затем самораспустилась. На референдуме 15 декабря люди поддержали реформу (участие приняли 77,7% избирателей, 94,2% голосов «за»), а 23 декабря возникла социалистическая рабочая партия Испании (СРПИ).

Следующий год едва не обернулся крахом. Двадцать четвертого января пятерых адвокатов, специалистов по трудовому законодательству, убили в центре Мадрида; двоих представителей номенклатуры похитили. Военное крыло ЭТА все чаще прибегало к насилию, особенно в баскских провинциях; другие движения, пусть и не столь воинственные, как ГРАПО и ФРАП, тоже внесли свою лепту в усиление напряжения в стране. Однако, несмотря на все провокации левых и правых экстремистов, король и премьер-министр продолжали осуществлять задуманное. Королевский указ от 18 марта 1977 года назначил на 15 июня первые с февраля 1936 года всеобщие выборы. После некоторого обострения между правительством, Верховным Судом и армией, коммунистическая партия во главе с Сантьяго Каррильо 3 апреля также получила официальное признание.

ВСЕОБЩИЕ ВЫБОРЫ (1977)

Эти выборы отразили эйфорию, в которой народ пребывал после свержения диктатуры. Из 23 млн. зарегистрированных избирателей старше 21 года 18,4 млн. (80%) воспользовались своим правом. С точки зрения разделения на правых и левых результаты 1977 года не слишком отличались от результатов сорокалетней давности: избиратели отдали предпочтение двухпартийной коалиции (СДЦ — Союз демократического центра — и СРПИ) и центристской идеологии в целом. Скромные результаты коммунистической партии (9,5% голосов и 20 мест из 350 в парламенте), возможно, явились следствием решения воздержаться от лозунгов, которые могли расценить как экстремистские; еще скромнее были результаты самопровозглашенного Народного альянса (8,1% голосов и 16 мест). Многие из тех, кто, возможно, сочувствовал Народному альянсу, очевидно, оценили итоги выборов и поспешно переметнулись в ряды победителей. СДЦ восстал из пепла, словно феникс. Впрочем, нельзя не признать, что победа СДЦ, лидерами которого сплошь были бывшие франкисты, хорошо вписывалась к политику страны, изъявившей готовность к переменам при сохранении ряда прежних структур. Кроме того, Адольфо Суарес назвал СДЦ партией, ответственной за демократизацию страны. А успех регионалистов в Каталонии и Стране басков (Эускади) напомнил о политической жизни в Испании до переворота Франко.

Но по крайней мере в двух отношениях всеобщие выборы 1977 года означали полный разрыв с недавним прошлым. Не было никаких религиозных сил, определяющих, как голосовать верующим: секретариат Постоянной конференции архиепископов за месяц до выборов заявил, что никакая политическая партия не может считаться выразителем интересов церкви. Впрочем, маловероятно, что церковь могла оказать сколько-нибудь серьезное влияние на итоги выборов: отделение церкви от государства было в самом разгаре. Во-вторых, избиратели и партии единодушно признали корону в качестве верховной власти, объединяющей силы и верховного арбитра. Отец Хуана Карлоса I отказался от своего права на престол в пользу сына за месяц до всеобщих выборов, а год спустя и карлистский претендент Карлос Уго де Бурбон-Парма примирился с королем и получил испанское гражданство.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ТРУДНОСТЕЙ

Деятельность кортесов в последующие шестнадцать месяцев сосредоточилась вокруг разработки основного закона страны, способного укрепить демократию при сохранении конституционной монархии. Депутаты и сенаторы столкнулись с серьезными проблемами, решить которые можно было, лишь добившись примирения интересов отдельных личностей, фракций и регионов, к чему и призывал король в своей инаугурационной речи. Страна и ее политические силы между тем приступили ко второму этапу реформ. В октябре правительство заключило соглашения со всеми политическими силами (так называемые пакты Монклоа, по названию официальной резиденции премьер-министра). Инфляция значительно замедлилась, хотя все еще превышала почти вдвое средний уровень Европейского сообщества, однако безработица практически удвоилась (с 7 до 13%) за последующие три года. Рабочие выказывали готовность терпеть, чего нельзя было сказать о радикалах левого и правого толка и высших чинах вооруженных сил, которые продолжали сеять смуту.

Всеобщее согласие закрепила амнистия 14 октября, которая позволила таким личностям, как коммунист Энрике Листер и анархист Федерика Монтсени, вернуться в Испанию после долгих лет изгнания. Получил признание полуавтономный статус Каталонии, Барселона отметила это событие и восстановление каталонского парламента (Женералитат) бурными празднованиями. Страна басков также получила разрешение на создание «Всеобщего совета басков», призванного подготовить устав автономии. Третьей исторической автономии, Галисии, тоже позволили заняться подготовкой к местному референдуму. Синдикаты распустили, в феврале 1978 года состоялись первые свободные выборы руководства профсоюзов.

Старшие офицеры воспринимали насилие, к которому прибегала ЭТА, и рассуждения о полной автономии регионов как угрозу территориальной целостности государства. Осенью 1978 года по стране прокатилась волна выступлений против терроризма ЭТА и распада страны, а военные составили заговор, так называемую «Операцию Галактика», и назначили мятеж на 17 ноября, воспользовавшись визитом короля в Мексику. Заговор раскрыли, однако он показал настроения в офицерской среде и готовность ультраправых прибегнуть к насилию, а также продемонстрировал неспособность правительства справиться с недовольством в армии; более того, заговорщиков толком не наказали. Полковник Антонио Техеро, к примеру, просидел в тюрьме всего семь месяцев, а затем получил назначение в Мадрид, где у него появилось достаточно времени и возможностей, чтобы подготовить новый заговор, при подстрекательстве подхалимов из числа гражданских.

Учитывая все это, довольно сдержанные дебаты в парламенте и относительное спокойствие, при котором в Испании прошел референдум 6 декабря по поводу новой конституции, весьма примечательны. Конституцию одобрили подавляющим большинством голосов, при этом число тех, кто пришел на участки, заметно сократилось — на 13%, до 67,7%, по сравнению с 80% голосовавших на всеобщих выборах 1977 года. Что довольно характерно, в отдаленной Галисии был отмечен самый высокий показатель воздержавшихся (51,46%). А вот Страна басков, что не могло не настораживать, вообще весьма равнодушно отнеслась к новой конституции. Националистическая партия басков (НПБ) отказалась от парламентских дебатов по проекту конституции, а затем, под давлением местных экстремистов, воздержалась от референдума. Более половины граждан избирательного возраста не участвовали в голосовании, а около 50% тех басков, что все же решили выразить свое мнение, отвергли конституцию на том основании, что их права и законы не были признаны. Притязания на автономию, согласно их заявлениям, давали им право на «союзный договор» с Испанией, а не просто заставляли соглашаться на «одолжения» центральной власти. Эти разногласия с басками, продолжающееся насилие со стороны ЭТА и сохраняющаяся опасность военного переворота, от которого не желали отказываться ультраправые, превратили достижение примирения с регионалистами в неотложную задачу.