Книга Битва при Азенкуре. История Столетней войны c 1369 по 1453 год - Альфред Берн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем читателям, которые узнали об осаде по биографии Жанны д'Арк, вышеизложенный рассказ покажется необычным. Дева почти не играла роли в этом историческом эпизоде, была ли она действительно в центре событий? Здесь, очевидно, требуются пояснения. Во-первых, совершенно естественно, что биографии Девы сосредоточены на ней самой, а не на исторических событиях и военных аспектах осады. Это приводит к искажению истории и оценок важности событий. Во-вторых, соотечественники Девы в своих свидетельствах могут вольно или невольно допускать предубеждения. Наиболее надежные свидетельства дают очевидцы в «Процессе Реабилитации». Но даже к этому источнику следует относиться сдержанно. М. Эдуард Перро отмечает: «Хроники («Процесса») передают свидетельства с позиции времени, достаточно удаленного от событий, так сказать, ставшего легендой. Они исходят из слов тех самых соотечественников Девы, которые закономерно и искренне стремятся сохранить светлую память о ней...» («Столетняя война»).
В-третьих, свидетельств со стороны англичан и их союзников крайне недостаточно, лишь немногие авторы вносят свой вклад в это дело. Исключение составляет М. Буше де Моландон, чья книга «Победа Жанны д'Арк над английской армией» (1892) является, насколько мне известно, наиболее обстоятельным исследованием этой темы. Отметив, что о снятии осады Орлеана написано много работ, М. де Моландон добавляет: «Очевидно, однако, что в отсутствие английской хроники, сообщающей подробности замысла и способы осадных операций, остается много недосказанного».
Но говорить об этом нелегко. Ведь приходится вступать в сферу предположений. Поэме того времени дается заголовок «Тайна Орлеана», поскольку снятие осады города выглядело тогда для французов настоящим чудом. Для англичан это тайна по другим соображениям. Как получилось, могут они спросить, что как раз в тот период, когда доблесть и престиж англичан достигли апогея, их военачальники совершили так много грубых ошибок и действовали столь инертно? Поскольку это отвечает действительности, думаю, вполне естественно возложить ответственность за это на графа Суффолка (хотя следует порицать и Бедфорда за то, что во весь период осады он не удосужился посетить арену боевых действий). Надеюсь, что многое из вышеупомянутой тайны прояснилось в ходе предыдущего повествования.
Вывод, который напрашивается, состоит в том, что английские военачальники, хотя и попали в трудную ситуацию, успешно действовали до появления Девы, главным образом благодаря моральному превосходству своих войск над французами, которого они добились после 14 лет почти непрерывных побед. Всего лишь за четыре дня до захвата французами Сен-Лу атака французов на форт Париж была отбита, по словам Эндрю Ланга, «громовым «ура» англичан», а через несколько лет Дюнуа признавался в том, что до прибытия Девы «две сотни англичан обратили бы в бегство 800 или тысячу французов». Но когда французы окрепли духом или даже приблизились по боевому духу к англичанам, результат оказался предопределен, и его следует объяснять военными причинами без привлечения прямого вмешательства Властителя Небес. Поэтому нет смысла пересказывать многочисленные истории, связанные с Девой, например истории с «магической переменой направления ветра» или с довольно грубыми замечаниями, которые она адресовала англичанам через «ничейную землю» шириной 700 ярдов (для чего требовались сверхострое зрение, с одной стороны, и сверхмощные легкие – с другой). Вкладом Жанны в победу было поднятие боевого духа французов, который так долго таился в глубинах их душ. Это был решающий вклад, и можно утверждать, что главная заслуга в снятии осады принадлежит этому славному созданию, Орлеанской деве.
Установить место битвы селедок столь же трудно, сколь легко определить место битвы при Краване. Деревушка Рувре, которая дала битве еще одно название, расположена вдали от основных шоссейных и железных дорог. Гостю, остановившемуся в Орлеане и не располагающему автомашиной, необходимо нанять такси. А по прибытии в Рувре ему трудно установить взаимосвязь исторической битвы с местными условиями и традициями. Однако такая взаимосвязь существует, как сейчас будет показано. Опираясь на разные источники, можно утверждать, что битва происходила где-то между Рувре и Жанвилем. Поскольку эти населенные пункты расположены на расстоянии почти шести миль друг от друга, для определения места битвы требуется то, что я называю методом неизбежных военных версий. Поставим себя на место сэра Джона Фастольфа в утро перед битвой. Свидетельство подразумевает, что его армия либо только что выступила, либо собиралась начать марш, когда вернулись конные дозоры с вестью о приближении французов. Представим его скачущим по дороге на Жанвиль и выискивающим удобную позицию для битвы. Ему не нужно было скакать далеко, поскольку местность была открытой (и остается таковой) и ровной как зеркало. Некоторое время заняло сооружение укрепленного лагеря из 300 фургонов, поэтому нельзя было терять ни минуты. Лагерь следовало поставить в ближайшем удобном месте за пределами деревни. Всего лишь в миле от деревни имеется чрезвычайно удобное место, где открывается прекрасный панорамный обзор. Дорога идет по верху небольшой возвышенности, и в 1600 ярдах от деревни ныне находится небольшая рощица – простая лесополоса. Во время своего посещения я сделал несколько фотографий этого места, считая его наиболее вероятной ареной битвы, и, вернувшись в деревню, узнал от местного фермера, что место, которое я заснял, называется «вражий лагерь». Не знаю, какой еще «враг», кроме англичан, воевал в этом краю, и если предположить, что «врагом» были англичане, то остается завершить поиски и утверждать, что рощица является отметкой места битвы.
Дальнейшим указанием на местонахождение битвы рядом с деревней является свидетельство о том, что после сражения жители деревни выбрались из своих убежищ и занялись сбором селедок, вывалившихся на землю из фургонов, поврежденных французскими ядрами. На самом деле для жителей деревни это был счастливый день. Неудивительно, что они помнят не о битве, а о Дне селедок.
Некоторые недоумевают, почему Толбот (с учетом того, что он нес свою долю ответственности за осаду) не усилил гарнизон форта с башнями подкреплениями. Здесь мы, конечно, снова оказываемся во власти предположений. Во-первых, хотя известно, что Дюнуа планировал демонстративные боевые действия против главных сил Толбота в Сен-Лоране, чтобы отвлечь внимание англичан от атаки на башни (прежде он дважды прибегал к такой тактике, атакуя Сен-Лу), нет никаких свидетельств того, что такие демонстративные действия предпринимались. Историки пришли к выводу, что этих действий вовсе не было. Но подобное предположение нельзя считать бесспорным. Тогда всех занимали драматические события, разворачивавшиеся вокруг башен, и совершенно естественно, что местный наблюдатель, на дневниковые записи которого мы в основном полагаемся, должно быть, счел несущественным такое событие, как демонстративные действия против Сен-Лорана. Но поскольку об изменении плана нигде не упоминается и поскольку вполне вероятно, что Дюнуа продолжал держаться такого логичного и четкого плана, я не могу принимать отсутствие свидетельств за доказательство отмены демонстративных действий. Если же они предпринимались согласно плану, то это объясняет, почему Толбот не оказал помощи гарнизону башен.
