Книга Волны над нами. Английские мини-субмарины и человекоуправляемые торпеды. 1939-1945 - Джеймс Бенсон

– Привет, шеф-повар! – послышался голос.

– Привет, Малькольм! – ответил Берей не моргнув глазом и не высказав никакого удивления. – Как дела?

Действительно, Каузер и Смит добрались до того же самого партизанского отряда. Они были там уже около трех дней, и, пока Берей и Лоуренс сидели с дымящимися мисками тушеного мяса и бутылкой доброго кьянти в руках (у каждого), Каузер поведал им свою историю.

– Я расскажу тебе все детали позже, шеф, – сказал он, – а сейчас быстренько опишу основную схему. Как только мы вылезли из нашего водолазного снаряжения, мы спрятались, как могли, среди камней у оконечности мола. Вскоре совсем близко от нас прошел рыбак. Я окликнул его и, когда он подошел к нам, объяснил, что мы пленные британцы и ищем помощи. Собственную шлюпку для побега он нам, конечно, не дал – не без причины, если подумать, но обещал вернуться в свою деревню и посмотреть, нельзя ли подыскать какие-нибудь другие транспортные средства. Так что мы только ожидали.

Ровно в 6.23 утра наши заряды рванули. Мы стали свидетелями адского зрелища. Сначала два фонтана воды поднялись в воздух по обоим бортам «Больцано» у кормового мостика. Только тогда до меня дошло, что мы в самом деле сотворили и что джерри могут с нами сделать, если поймают. Через минуту или две после взрыва каждое мелкое судно в гавани, казалось, было на ходу. Что-то заставляло их описывать круги. Маленькое суденышко отправилось было к «Больцано», но, очевидно, старалось особенно близко не подходить. Со своей стороны, мы вжались как можно глубже в камни. Это было незадолго до того, как «Больцано» начал тяжело погружаться носом вперед. Скоро вся корма вышла из-под воды и стали хорошо видны винты. Когда нос был уже целиком под водой и, казалось, погружение прекратилось, я решил, что форштевень, вероятно, коснулся дна. Однако крейсер внезапно перевернулся с потрясающим всплеском и затонул. Мы были довольны. Все, что осталось на виду, это часть его правого борта. Было около половины восьмого. Для того чтобы корабль затонул, понадобилось час и пять минут.

Вскоре наш друг рыбак возвратился. Он оставил недалеко от нас на берегу маленькую гребную шлюпку с бутылкой питьевой воды на дне. Он решил, что это из-за нас среди джерри на берегу поднялось такое волнение, и упорно отказывался брать любые деньги за лодку. Все, чего он хотел, так это поскорее уйти.

Мы выгребли подальше от мола, до точки, находившейся примерно в двух милях к югу, где было много рыбачьих лодок. Мы пристроились с краю этой группы – по-прежнему на нас были только брюки, военные куртки мы сняли, чтобы сойти за рыбаков. Мы нашли, что у рыбаков очень тяжелая работа, дул небольшой бриз, и, поскольку у нас не было якоря, мы все время должны были грести, чтобы не дрейфовать. Это продолжалось весь день, а солнце было очень жарким. К сумеркам все лодки отправились назад, в Специю, остались только мы одни. Было еще почти светло, когда мы решили дрейфовать к югу всю ночь. Без сна и отдыха мы провели около тридцати шести часов, и это чувствовалось. Я надеялся до рассвета отдохнуть подальше от берега, а затем, если получится, грести в сторону Корсики, до которой примерно девяносто миль.

Ночью мы столкнулись с конвоем. Мы должны были вертеться взад и вперед, чтобы не столкнуться с тем, что, как нам казалось, было десантным катером, который шел очень медленно. Мы были очень рады, когда наконец рассвело. Потом мы попили воды и прикончили плитку шоколада и банку солонины.

На рассвете мы увидели, что небо слегка хмурится и никакой земли вокруг нас нет. Мы мало гребли и много дрейфовали. В течение всего утра над нами пролетали то наши ВВС, то немецкие истребители. Видимо, ни те ни другие нас не заметили, несмотря на то что первым мы усиленно махали.

Больше ничего особенного до вечера не происходило, а вечером прошел небольшой дождь. Нам удалось набрать немного воды в наши непромокаемые шелковые карты, но к следующему утру наши глотки совсем пересохли, и мы не чувствовали языков, которые начали уже распухать. К этому времени мы были совсем истощены и не имели понятия о нашем местонахождении. Я с неохотой был вынужден поменять курс к востоку, так что в результате, когда облака после полудня рассеялись, мы смогли увидеть материковый итальянский берег. Мы были уверены, что прошли достаточно далеко на юг, чтобы оказаться на территории, занятой нашими собственными войсками, так что мы гребли к берегу весело, чтобы высадиться примерно к файф-о-клоку.

Все выглядело пустынным, пока мы не обнаружили по соседству городок и примерно через десять минут не встретили маленького мальчика. Он сказал нам, что мы находимся около Форти-де-Марми, по моей карте он был всего-то в тридцати пяти милях от Специи. Мы были разочарованы.

Мальчик привел нас к своему дому, хозяйка была согласна нас приютить, но трое или четверо ее домочадцев возражали против этого, говоря, что если нас обнаружат, то их всех расстреляют. К этому времени собралась целая толпа народу, и хозяин дома, должно быть, решил, что будет менее заметно, если он нас примет, а не будет спорить об этом с женщинами на пороге. Как только мы вошли внутрь, появились вино и хлеб с сыром. После того как мы поели, нам дали старую штатскую одежду, в которую мы переоделись, упаковав военную форму в старый мешок. Поздно ночью проводник повел нас через притихший город и по холмам, пока мы не добрались до здешних партизан.

Берей и Лоуренс завершили трапезу. Когда Каузер закончил рассказывать свою историю, они свернулись на земле, на подстилке из мягкого дерна, и спали долго и крепко. Они встретили вновь своих людей, с которыми можно было разделить судьбу.

Так для четырех чариотеров начался шестинедельный период, проведенный среди итальянских партизан, в течение которого они подвергались многим необычным испытаниям, рисковали, радовались, принимали участие в захватывающих нападениях, встречали интересных людей. Среди последних были и дезертиры из 10-й итальянской подводной флотилии, которые сказали им, что торпеда и резаки для сетей, принадлежащие Каузеру, были найдены рядом с молом, что люди, атаковавшие «Больцано», расстреляны и что на надстройке «Гориции» установлены постоянные сторожевые посты. Потом они встретились с летчиком Роулендсом из Королевских ВВС, который передал им информацию, что им нужно двигаться через линию фронта и что дорога, идущая на север от Лукки к перевалу Бреннер, заминирована по обе стороны, и если подорвать линию электропередачи, то путь будет на некоторое время заблокирован. Но это – другая история.

А сейчас нам важно возобновить контакт с нашими героями.

Утром 10 августа Конрад Леонард Берей, Бер-мондсей, Лондон, петти-офицер, кок Королевского флота, официальный номер Р/МХ 49845, перешел через линии немецких войск, чтобы соединиться с британскими силами. Это произошло на реке Арно, до которой он добрался после отбытия из Лукки. Машинист К. Лоуренс, пытавшийся перебраться вместе с ним, был ранен ручной гранатой, брошенной немецким часовым, и попал в плен. Через двадцать четыре часа такая же попытка была предпринята сублейтенантом резерва Королевского флота Малькольмом Каузером и матросом Смитом, которые также были взяты в плен.

Глава 22

ДЕНЬ «D»[72]: ВПЕРВЫЕ НА ТОЙ СТОРОНЕ

В феврале и марте 1944 г. была проведена отправка двух Х-лодок в их законный дом – форт Блокхаус. «Х-20» и «Х-23» под командованием Кена Хадспета и лейтенанта Джорджа Хонора (резерв Королевского флота) были откомандированы для оперативной службы в Канале. Их пригласил командир 5-й флотилии подводных лодок контр-адмирал Р.Б. Дарки (член ордена Бани, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги»). Для него прибытие этих судов стало заметным событием, поскольку он был близко связан с самым началом возникновения идеи, воплотившейся впоследствии в 12-ю флотилию подводных лодок, и было вполне естественно, что он должен был испытывать восхищение при виде возвращения потомка к своему родительскому дому. Кроме того, он, как адмиралы Хортой и Барри, также служил в 12-й флотилии субмарин в годы Первой мировой войны.