Книга Алхимики. Бессмертные - Кай Майер

– Мадемуазель Сильветта, – поприветствовал он ее, шутливо поклонившись.

– Полагаю, вы знаете мое настоящее имя.

Шевалье вышел из тени. Аура все так же сидела на балке и вставать не собиралась, поэтому Шевалье присел на корточки.

– Как мне величать вас сегодня? – спросила Аура. – Дориан ведь такая же фальшивка, как и Сильветта.

– Константин, – ответил он.

– Вы знаете, где мой сын?

Шевалье помотал головой:

– Знал бы, немедля освободил бы вас и отвез туда.

– Приберегите хорошие манеры для более подходящего случая.

Тихо усмехнувшись, Шевалье взял ее руку, прикованную цепью. Аура замерла, но позволила ему изучить железный браслет.

– Ему лет пятьдесят – шестьдесят… Хорошо сохранился, ни следа ржавчины. Из крепости вашего отца, полагаю.

– Зачем вы меня преследуете? И откуда вам столько известно о моей семье?

– Я всегда знал, чем занимается ваш отец. Никогда не одобрял этого, но и помешать ему все равно не мог.

Аура недоверчиво взглянула на него:

– Вы знали моего отца?

– Не близко. Но он был известен в определенных кругах. Отзывались о нем по-разному: кто хорошо, кто плохо. Были те, кто завидовал его успехам, если это можно так назвать. Встречались и те, кто считал его кем-то вроде полубога. Но, честно говоря, мы, бессмертные, не так часто сталкиваемся, чтобы иметь возможность сойтись поближе. Может, это и к лучшему.

– Мы, бессмертные?

Шевалье засмеялся:

– Я надеялся, имя Шевалье Велдон наведет вас на определенные мысли. Но может, мне стоило перестать использовать старые псевдонимы после того, как о них все узнали.

Железный браслет на руке вдруг показался ледяным.

– Хотите сказать, что вы граф Сен-Жермен?

– Еще одно фальшивое имя, но это вам, вероятно, известно. Мое настоящее имя – Константин-Леопольд Ракоци, я сын принца Франца-Леопольда Ракоци из Трансильвании. Но вырос я не там. Я был еще совсем ребенком, когда меня отдали на попечение другу моего отца, графу Джану Гастоне Медичи. Боюсь, моя мать, урожденная Текели, не слишком любила меня и хотела поскорее избавиться. – Он скривился в улыбке. – Матери иногда так поступают…

Слова его напомнили Ауре упреки Джиана и ее собственные претензии к матери в семнадцать лет. Не на это ли намекает Шевалье? Если да, то ему известно о ней куда больше, чем она думала.

– Сен-Жермен был шарлатаном, – сказала Аура. – Как и Калиостро, и прочие так называемые алхимики и маги восемнадцатого века. Вы что, думаете, раз я прикована – можно вот так явиться, наплести мне всяких небылиц и…

Он нетерпеливо взмахнул рукой:

– Прошу вас, Аура… Если вы и дальше будете так кричать, наш друг Фуэнте заподозрит неладное.

– А вы что предлагаете? – Аура сверкнула глазами.

Шевалье тихо вздохнул:

– Фуэнте ведет нас к вашему сыну. Но лишь пока чувствует себя в безопасности. Узнав, что я слежу за вами, он не обрадуется. – Прежде чем Аура успела возразить, он приложил палец к ее губам. – Потерпите немного. Какая разница, верите вы мне или нет и нравится ли вам мое имя… Просто знайте, что я хочу помочь. Я прослежу, чтобы с вами ничего не случилось… И пожалуйста, ради всего святого, не говорите, что справитесь сами. В вашем положении это прозвучит малоубедительно.

Аура нехотя кивнула:

– Вы хотите, чтобы я продолжала играть роль пленницы. Хорошо. Но вам придется многое объяснить, вы это понимаете?

– Вы получите все объяснения, обещаю. Но не сейчас. Фуэнте может вернуться в любой момент.

– А что, если он найдет пистолет?

Широко улыбнувшись, Константин приподнял полу плаща и показал Ауре пистолет, заткнутый за пояс.

– Лошади привязаны снаружи. Как только Фуэнте отправился за новыми лошадьми, я на всякий случай забрал пистолет из вашей сумки. Если получится, я верну вам его сегодня ночью.

Приподняв бровь, Аура недовольно взглянула на Шевалье:

– Вам все это доставляет удовольствие, не так ли?

– Молодые красивые дамы в цепях? – нагло ухмыльнулся Шевалье. – Ну, я бы солгал, если бы…

Рука ее быстро нырнула к нему под плащ, и он глазом моргнуть не успел, как пистолет оказался приставленным к его подбородку.

– Не заигрывайтесь, Шевалье, – прошептала Аура. – На кону жизнь моего сына. И я не хочу, чтобы вы подвергали ее риску своими гусарскими выходками.

Шевалье кивнул. Улыбка не сошла с его лица.

– Проворно.

– Если вы еще раз попытаетесь меня соблазнить, я приставлю пистолет к вашему горлу еще проворнее.

– Вы о Париже? Я вот не уверен, кто кого соблазнил…

Аура одним движением заткнула пистолет обратно за пояс Шевалье. Он лишь закашлялся, затем выпрямился, слегка пошатываясь. Быстро сдвинул пистолет на бедро.

– Понял. Сейчас не самое подходящее время говорить о ваших чувствах ко мне.

Аура чуть не задохнулась от удивления:

– Моих… чувствах?!

Шевалье отошел чуть назад, куда Ауре не позволила бы дотянуться цепь.

– Вы же просто набросились на меня в зеркальном зале.

– Нахал!

Подмигнув Ауре, Шевалье вышел из сарая.

Через некоторое время вернулся Фуэнте, приведя свежих лошадей.

Глава

18

Через день они продали лошадей какому-то крестьянину. Фуэнте чуть не прыгал от радости: ему удалось выручить больше, чем он заплатил накануне. Он позволил Ауре самой уложить сумку, и ей не составило труда спрятать там пистолет. Константин сдержал слово.

На рассвете они сели в поезд Барселона – Сарагоса. Он шел на запад, и пейзаж за окном постепенно окрашивался в желтые и охристые тона. Вскоре вершины Пиренейских гор остались позади, и поезд теперь пробирался среди невысоких холмов. Пассажиры говорили по-испански, и Аура не понимала ни слова. Даже Фуэнте с трудом разбирал местный диалект.

В Сарагосе они снова купили лошадей, на двух сели верхом, а третью нагрузили поклажей. Фуэнте уверял, что третья лошадь для Джиана, и Аура рада была бы поверить, но понимала: Джиан и Тесс безразличны ее похитителю и не играют в его планах никакой роли.

Ни на вокзале, ни позже, когда они уже выехали из Сарагосы по широкой аллее и направились на запад, Аура не заметила ни следа присутствия Константина. Но все же она ему доверяла, и это ощущение сбивало ее с толку. Ей стоило немалых усилий не думать о нем.

Город остался позади. Аллея напоминала древнеримскую дорогу, мощенную булыжником. По обе стороны тянулись оливковые и апельсиновые рощи. По пути то и дело встречались крестьянские телеги и изредка – одинокие всадники.