Книга Вор и любовь - Барбара Картленд

Герцог засмеялся.

– Боюсь, это типично для многих. Мы, французы, ворчим, когда живем дома, но стоит нам попасть за границу, как наши воспоминания становятся просто золотыми.

Он повернулся к Элоэ и спросил:

– А вы не находите, что и вы вспоминаете только приятное и забываете о плохом, когда вы оторваны от дома?

– Я думаю, что, когда человек скучает по родному дому, все для него выглядит в лучшем свете, чем то было на самом деле, – ответила она.

– А вы скучаете по дому?

– Не сейчас. Я в таком восторге от того, что нахожусь здесь. Единственное, чего я хочу, это то, чтобы мой отец смог увидеть «Шато». Он так часто о нем говорил.

– Вы должны приехать сюда вместе с ним, – сказал герцог. – Я хотел бы, чтобы он почувствовал гордость от того, что я сделал, чтобы сохранить фамильные сокровища.

Элоэ про себя подумала: «Повторит ли он свое приглашение после того, как я сбегу. Что он скажет завтра, когда они обнаружат, что моя спальня пуста? Интересно, как скоро они узнают о том, что я сбежала с мужчиной, который разыскивается полицией?»

Она слегка вздохнула. Герцог взглянул на нее.

– Вы несчастны? – спросил он.

Он произнес это тихим голосом, так, чтобы остальные не слышали, а в его глазах светилось что-то, что требовало правды.

Она утвердительно кивнула.

– Не надо, – сказал он. – Счастье всегда подстерегает вас там, где вы его не ждете, а оно стоит того, чтобы его дождаться.

Он говорил с каким-то глубоким, внутренним убеждением, что сделало Элоэ безмолвной, и все же его слова вызвали в ней неожиданный шквал дурных предчувствий и опасений: «А вдруг счастье не поджидает меня за углом? А вдруг Дикс уже мертв или ранен, или находится в тюрьме? Что если я прожду его всю ночь, а он так и не придет? Что я буду делать? Что я смогу сделать?»

В этот момент ей показалось, что все, что сейчас происходит – какой-то кошмарный, неприятный сон: красота комнаты, люди, сидящие в ней, даже она сама, все было нереальным, каким-то бесплотным.

Только Дикс имел значение, только Дикс и его проблемы заполнили собой весь мир, без исключения.

Как будто из дальнего далека до нее донесся голос герцогини.

– Прошу меня извинить, если ужин будет задержан, – сказала она. – Мы ждем еще других наших гостей.

– Пьер всегда опаздывает, – проворчал герцог. Герцогиня повернулась к миссис Деранж.

– Боюсь, мой младший сын славится своей непунктуальностью, – сказала она. – И он ведет с собой еще своего друга.

– Граф Пьер, мадам! – объявил дворецкий.

Элоэ безразлично взглянула в сторону двери; но, после того, как она это сделала, ее сердце, казалось, остановилось.

Она хотела встать, но не смогла сдвинуться с места; она сидела как парализованная на стуле, сжимая и разжимая пальцы, а кровь медленно схлынула с ее лица, сделав его смертельно бледным.

На пороге стоял Дикс!

Дикс, улыбающийся, с его черными глазами, которые обвели взглядом всех собравшихся; его волосы блестели в лучах солнца, проникавших сквозь окна.

Кто-то еще стоял рядом с ним, конечно. Высокий, широкоплечий мужчина в просторном сером костюме.

– Ты должна простить нас за опоздание, мама, – сказал Дикс герцогине. – Но самолет задержался. Могу я представить мистера Стива Вестона?

Лью первая вышла из оцепенения, которое, казалось, охватило их обеих, ее и миссис Деранж. С криком, почти истерическим, она вскочила на ноги и бросилась через комнату к дверям.

– Стив! Стив! – кричала она.

А затем, не останавливаясь, не думая ни о чем, она обхватила руками его шею.

– Привет, Лью! Ты рада меня видеть? – спросил он, хотя в этом уже не было нужды.

После чего он наклонился и поцеловал ее.

– Могу я представить вам своего младшего сына, Пьера? – сказала герцогиня в своей ненавязчивой манере.

Явно не обращая внимания на то, что сейчас происходило между Лью и незнакомым молодым человеком, который только что появился на пороге комнаты, она терпеливо представляла своего сына собравшимся гостям.

Элоэ посмотрела в глаза Диксу.

– Мы уже знакомы, – сказал он.

Он наклонился и взял руки Элоэ в свои. Ее руки были холодными, а пальцы трепетали, как пойманные птички. Очень нежно он поднял ее за руки.

– Я говорил тебе верить мне. Я сказал, что приду за тобой.

– Но… я не… понимаю.

Слова бессвязно слетали с ее губ. Ее глаза были похожи на глаза напуганного ребенка.

– Я все объясню, – сказал он. – Но в настоящий момент я умираю с голоду. Я целый день ничего не ел.

– Ужин подан! – гулко провозгласил дворецкий с порога.

– Предлагаю пройти в столовую, – обратилась герцогиня к миссис Деранж.

Какое-то время миссис Деранж ее не слышала. С выражением почти оцепенения на лице она смотрела на Лью. Рука Стива Вестона обнимала ее, а сама она преобразилась из мрачной, безразличной ко всему девушки в сияющее, лучезарное существо, чье лицо светилось счастьем.

– Я уверен, что мы все с нетерпением ждем ужина, – сказал герцог.

С усилием миссис Деранж заставила себя ему ответить:

– Да, я уверена, что мы все его ждем.

Это был обычный, вежливый, ничего не значащий ответ, но он предотвратил ее от того, чтобы устроить сцену и попытаться силой разлучить Лью и Стива Вестона.

Она потерпела поражение, и она это понимала; но, когда она шла в столовую, ее голова была высоко поднята, а мозг уже был полон планов на предстоящую свадьбу.

Дикс просунул руку Элоэ под свою.

– Почему ты мне не говорил? – спросила она.

– Я должен тебе так много сейчас сказать, что я не знаю, с чего начать…

– Но ты притворялся… Ты лгал… – продолжала она о своем.

– Не совсем. А если я даже это и делал, ты должна меня простить.

Они замыкали процессию, шествующую в столовую, и, не обращая внимания на лакеев, стоявших в дверях, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Я люблю тебя, – прошептал он. Между прочим, это было все, что она хотела услышать.

Она чувствовала себя сбитой с толку, пораженной, изумленной, и все же ничто для нее не имело значения, кроме того, что Дикс сказал: «Я люблю тебя».

Ужин, судя по всему, должен был быть тяжелым испытанием, так как Лью и Стив Вестон сидели, уставившись друг на друга, явно не желая ничего говорить ни друг другу, ни кому бы то ни было.