Книга На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

– Чуть дальше той ямы, где стоит наша машина, просёлок делает крутой поворот, – выдохнул Олег на бегу и, сберегая дыхание, коротко объяснил, что он задумал напасть на коновой.

– Но ведь в нём едут раненые! – Павел был так возмущён тем, что услышал от Комарова, что даже немного отстал.

– Во-первых, с ними четыре шофёра и восемь здоровых солдат, – напомнил сержант. – Считай, целое отделение. Во-вторых, там три автомобиля врага. В-третьих, если раненые получат лечение, то через месяц вернутся сюда и вновь начнут убивать советских людей. Ты этого хочешь? Они разоряют нашу страну, добрались почти что до Волги, а ты тут в благородство играешь?

Павел почувствовал, что Олег разъярён не на шутку. Вспомнил, как фрицы жгут города и деревни, и проглотил свои возражения о том, что нужно им проявить гуманность к побеждённым врагам.

– Мы их в гости не звали, тем более с такой большой армией! – закончил короткую речь командир. – Ещё Александр Невский сказал: «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет!»

Пробежав с полкилометра, бойцы оказались возле овражка и глянули вниз. Дно неглубокой промоины заливала плотная тень, падающая от края обрыва. С трудом различая во тьме мотоцикл, они спустились к коляске. Схватили тяжёлый мешок, где лежали боеприпасы. Выскочили наверх и ринулись дальше.

Запыхавшись от быстрого бега, они преодолели ещё почти километр. Добрались до небольшого пригорка высотой метра два с половиной. Почти на карачках поднялись на макушку бугра. Присели на корточки, чтобы не маячить на фоне светлого неба, и огляделись. Дорога приближалась к этому месту вплотную и, резко виляя направо, обходила возвышенность.

Олег снял с шеи «шмайссер». Лёг на землю так, чтобы его не было видно с просёлка. Устроил перед собой автомат и стал развязывать «сидор». Вынул из него все десять гранат, которые они отыскали в запасах немецких разведчиков, убитых в станице. Разложил их длинным рядочком. Зачем-то сказал, что они называются «М-24», и стал готовиться к бою.

Павел расположился слева от крайних снарядов. Посмотрел, как сержант отвинчивает колпачок на нижней части длинной ручки из дерева, и увидел, что наружу выпал белый шнур с какой-то серой штуковиной на конце.

– Левой рукой сильно дернёшь за фарфоровый шарик. – Командир показал на небольшой кругляшек, лежавший в широкой крестьянской ладони. – А правой бросишь гранату в машину. Лучше всего, если ты попадёшь внутрь кабины. Тогда и машине, и экипажу сразу наступит конец. – Он отвинтил защитные крышки со всех «колотушек» и положил их на землю рядом друг с другом. – По моей команде открываем огонь. Я стреляю по первой машине, – напомнил сержант. – Ты по последней. Потом я бью по второй, ты по третьей. В том же порядке бросаем гранаты. Для начала по две штуки в каждую, а там видно будет. Вдруг какая-то из них не взорвётся?

Олег вспомнил, что рядом лежит не строевой пехотинец, а «дивизионный» пушкарь, который вряд ли имел дело с чужими гранатами. На секунду замялся и коротко пояснил:

– Эти «колотушки» без рифлёных рубашек. Значит, они наступательные и осколки от них летят всего метров на десять-пятнадцать. От бугра до дороги будет все двадцать, не меньше. Поэтому взрывы нас вряд ли смогут достать. Запал сработает через четыре секунды. Так что долго не мешкай. Дёрнул шнурок и сразу бросай.

Сержант ненадолго умолк. К чему-то прислушался и сообщил:

– Готовься, фрицы уже подъезжают.

Павел откинул складной приклад автомата. Прижал железный выступ к плечу и посмотрел на тёмную степь сквозь узкую прорезь прицела. Послышалось рычание четырёх автомобильных моторов, а спустя пару минут грузовики оказались в поле зрения парня.

Ни одной фары у машин не горело, но луна светила так ярко, что просёлок был виден прекрасно. К тому же все стёкла кабины разбились во время атаки советских танкистов, и теперь ничто не мешало смотреть шофёру вперёд.

Короткий конвой медленно подъехал к бугру, на котором лежали бойцы. Водители увидели, что дорога резко виляет направо. Снизили и без того невысокую скорость и стали двигаться чуть быстрей пешехода. Автомобили вошли в поворот один за другим и оказались в двадцати – тридцати метрах от красноармейцев.

Павел навёл автомат на кабину последней машины. Пригляделся и с трудом различил трёх фашистов, сидевших внутри. Луна хорошо освещала капот и помятую крышу, но глубокая тень закрывала фигуры во вражеской форме. Черты лица смазались в единое целое и смотрелись белесым пятном на фоне густой черноты.

«Это и к лучшему, – подумал вдруг парень. – Не останутся в памяти и не будут мне сниться потом по ночам».

– Огонь! – крикнул Олег, и Павел нажал на курок. Две длинные очереди грохнули почти одновременно. В ушах зашумело от множества выстрелов. Автомат запрыгал в руках, как живой. Отдача повела ствол налево. Кусочки свинца ударили в широкий моторный отсек, и двигатель немедленно смолк.

Заметив свой промах, парень сделал небольшую поправку. Поднял прицел вверх на полметра и снова вдавил пусковую скобу. Строчка пуль прошла выше, чем раньше. Нашла свои цели и перечеркнула три чужих силуэта. Фашисты задёргались так, словно по ним пропустили сильный электрический ток. Затем фрицы разом обмякли и безвольно сползли на пол кабины.

Павел перевёл автомат на другую машину и заметил, что она свернула с просёлка. Видно, водитель услышал стрельбу. Вывернул руль влево, насколько возможно, и нажал на педаль подачи бензина. Грузовик съехал с дороги. Перевалил через обочину и рванулся вперёд по целинной степи.

Теперь перед парнем маячила не кабина, а задний борт автомобиля. Боец не стал размышлять, что ему делать, а послал короткую очередь прямо сквозь матерчатый тент. Тяжёлые пули прошили брезент. Пробили тонкую жесть кабины и спинки сидений. Вонзились в тела трёх фашистов и убили их ещё до того, как они успели открыть помятые дверцы.

Машина влетела в какую-то яму. Передний мост, уже повреждённый во время атаки, не вынес такого удара и развалился на части. Колёса тотчас подломились. Моторный отсек врезался в землю, и грузовик встал словно вкопанный.

Парень отметил, что весь конвой застыл неподвижно. Увидел, как Олег прекратил огонь. Отложил автомат и взял «М-24», лежавшую рядом. Павел тоже схватил «колотушку». Рванул за шнурок. Размахнулся и швырнул непривычный снаряд в последний автомобиль.

Провожая взглядом гранату, летящую в воздухе, он поднял вторую. Выдернул шнур и бросил в третью машину. Увидел, как она устремилась к заднему борту. Проскочила в дыру под брезентовым тентом, откинутым кверху. Влетела внутрь кузова и упала на груду шевелящихся тел.

Раздался негромкий хлопок. По глазам ударила яркая вспышка. Справа и слева послышалась серия приглушенных взрывов, а вслед за ними над степью раздался вой, исполненный нестерпимой боли и муки.

Десятки фашистов погибли от осколков снарядов, привезённых в Россию из Великой Германии. Ещё больше стрелков получили страшные рваные раны и стали терять свою драгоценную кровь, словно свиньи, попавшие под нож мясника.