Книга Заоблачный Царьград - Владимир Ераносян

Внизу бушевало море, которого никогда не видела Малуша наяву, а теперь представляла, словно всю жизнь провела на крутом каменистом утесе, любуясь волнами и наблюдая за знакомой птицей, угнездившейся так высоко. Она казалась далекой, эта грациозная птица, но в то же время родной… И она была намного красивее и сильнее ей подобных.

Сон был чуток. Скрипнула дверь.

– Куда ты, милый? – спросила Малуша спросонья у своего любимого.

– Варяги! Они опять у ворот. Переговорщики. Опять что-то замыслили… – ответил Домаслав, надевая кольчугу.

– Не соглашайся ни на что, они обманут! – на всякий случай предупредила она.

– Я знаю, но люди устали… – Он выбежал наружу, прихватив с собой меч.

Домаслав удивился, когда увидел во главе делегации княгиню верхом на коне. С ней были только гридни. Он выехал навстречу.

– Я пришла без своих воевод, они сокрушаются и все еще в ярости, а я остыла. Настала пора обсудить условия мира! – сказала княгиня убийце своего мужа.

– То, что ты пришла без свиты, ничего не значит. И каковы же ваши условия? – с сарказмом полюбопытствовал вождь восстания. – Снова заплатить вам дань и тогда вы уйдете?

– У вас не осталось ни меда, ни мехов, я это знаю, поэтому попрошу немногое, лишь для того, чтобы умилостивить варяжских богов и зажечь наконец погребальный костер на кургане. Война себя исчерпала. Крови людской пролилось достаточно. Ограничимся отныне птицами. Пусть древляне подарят мне по три голубя и три воробья со двора. Варяги принесут их в жертву на днепровском острове у священных дубов, и сочтут сражение победоносно завершенным, что выгодно и для тебя, и придется по сердцу их гордыне.

– Что-то подсказывает мне, что это предложение – очередная варяжская уловка, – заключил Домаслав. – А не лучше ли мне дождаться союзников-вятичей или вестей из Киева, куда вот-вот нагрянет печенежская орда? Ты хочешь, чтобы я поверил, что древляне могут откупиться от осады жертвенными голубями?

– Я предложила, твое дело – согласиться или нет, но принять решение ты должен до полудня! Оно за тобой. Три голубя и три воробья есть символическая плата за окончание войны. Это компромисс. Надеюсь, ты разбираешься в политике…

Домаслав смотрел вслед удаляющейся княгине, не веря в происходящее. Неужто варяги настолько устали от затянувшейся осады, что готовы к перемирию? Но почему не объявили настоящую цену?

«Ну конечно же, они хотят сохранить лицо перед вассалами и империями! – осенило вождя древлян. – Назвать свой неудавшийся поход победой… Эта мизерная дань ничего не стоит, голубятни переполнены птицами! Неужто удастся так легко отделаться, а затем собраться с силами и ударить по врагу всей мощью, укрепив город и дождавшись союзников?»…

Голубей и воробьев несли со всех дворов. Клеток не хватало. Ломали плетеный тын, огораживающий жилища, и мастерили из него короба для птиц.

Ольга, принимая дар Коростеня от престарелых послов, поблагодарила убийцу своего мужа, принявшего единственно верное решение. Но удивилась, что сам он не явился сопроводить своих делегатов, доставивших дань в ставку варягов.

– Он не так смел, ваш Домаслав, все же испугался, что я прикажу его схватить и повесить на одной из тех сосенок, что разорвали Игоря, – уязвила княгиня главу делегации древлян. – Не захотел рисковать ваш храбрец. Не верит мне… Хотя, пожалуй, действительно, не самая лучшая затея – прийти ко мне в стан в одиночку, если не считать вас, стариков, да возничих этих повозок. Я ведь могла искуситься и передумать…

– Народ уважает Домаслава. Он смел. Но и твою боль понимает. И мы оценили, что ты пришла к нашим стенам без своих воевод. Потому и согласились люди положить конец кровопролитию безо всяких условностей и обмена заложниками. Ведь, как оказалось, заложники нынче плохая гарантия, – напомнил седобородый славянин.

– Значит, теперь вы поверили мне? – спросила Ольга.

– Нет, до сих пор не верим, что оставишь без возмездия убийство князя… – хитро сощурился старик.

– Разве не отомстила я, когда закопали заживо ваших послов, когда сожгли в бане знатных бояр ваших, когда изрубили на поле брани тысячи древлян? Я воздала древлянам по заслугам. Мне достаточно для тризны… Посмотрите на ваших соплеменников с других городищ. Они уже заплатили дань и возделывают свои нивы.

– Хорошо, если так… – вознес глаза к багровому небу старик. – Но почему же не разводишь погребальный костер, чтоб завершить тризну и вернуться домой?

– Этот костер не для мужа моего. Я уговорила дружину, и рать согласилась удовлетворить мою просьбу. Я все же похороню Игоря по христианскому обряду, – глядя на своих воевод, не осмелившихся возразить, сообщила княгиня.

– Так для кого же костер? – стало интересно старику.

– Он для убийцы моего мужа, – тихо вымолвила княгиня. – И в нем торчат те самые молодые сосны, которые разорвали Игоря на части.

– То есть ты прикажешь схватить нас и потом предложишь обменять на Домаслава? – испугался старик.

– И как ты думаешь, мудрец, выдаст народ ваш, строптивый и непокорный, своего вождя?

– Не выдаст, княгиня варяжская, но в том-то и загвоздка, что Домаслав может прийти сам. Этого мы боимся. Поэтому у каждого из нас кинжал. Мы и возничие повозок, как ты заметила, люди старые. Отжили мы свой век. Оттого и вызвались сами доставить последнюю дань. Сговорились, коль пойдет что-то не так, жизни себя лишим, чтоб не стать разменной монетой. Умрем как один, никакого обмена не будет!

– Так и знала я, что весь народ ваш, все как один, мужи, старики и женщины, все против нас и не остановитесь. Продолжите сопротивляться власти Киева. Будете подтачивать изнутри династию Рюрика на радость внешних врагов, коим нет счета. Не важно, кто будет верховодить вами! Домаслав или кто-то еще… Вы все враги государства, Руси великой и неделимой. Зыбка будет Русь и хрупко правление законного наследника Игорева, сына моего Святослава, коли не накажу древлян, как задумала! Не будет по-вашему! Не хочу я старческой смерти. Только вы и останетесь!

Пока говорила княгиня, воины взяли по голубю и воробью, привязали тесемками заранее сшитые тряпицы к птичьим лапкам. А в тряпицах тлеющий трут и самородки серы. И запустили птиц в небо.

Воробьи и голуби, птицы памятливые, взлетели ввысь ненадолго, а потом, завидев с неба знакомый силуэт мрачного городища, их птичьего рая с насиженными жердочками на кровлях и голубятнях, ринулись стаей домой. Каждая птичка в свой двор.

Трутовик – гриб сухой, тлеет долго. Но если уж разгорится, то вспыхнет как свеча и воспламенит серу! На то и был расчет варягов, выпустивших птиц из клеток. Сера искрилась, поджигая соломенные и камышовые крыши. Город загорелся одновременно всюду.

Стариков-посланников отпустили. Они ковыляли, как могли, к городским воротам, но подоспели, когда город пылал как огромный костер, а у ворот уже стояли варяги.