Книга СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

Но это райское существование отравляло одно обстоятельство. В любой момент ты мог лишиться не только всех этих благ, но и жизни и даже доброго имени. В любой момент, на работе ли, дома, в пути тебя могли схватить люди в зеленой форме с синими околышами или в штатском, бросить в подвалы Лубянки или соответствующего ей места в другом городе, превратить в мешок с костями и расстрелять, предварительно навесив с полдюжины позорнейших ярлыков, а жену, детей, других родственников в лучшем случае растолкать по лагерям и ссылкам куда-нибудь в Казахстан или на Колыму, где они всю жизнь будут носить клеймо родственника «врага народа».

Разумеется, такое положение дел номенклатуру никак не устраивало. К тому же за годы войны она тоже подустала. Не потому, что голодала и холодала — пила и ела она вволю и в суровых военных условиях. Но покрутиться ей все-таки пришлось. За невыполнение планов и указаний и раньше спрос был строг, а уж по военным-то меркам — тем более. Словом, вполне можно понять ее тягу не только к сытой, но и спокойной жизни, а потом и к роскоши. Последнему немало способствовал наплыв трофейного барахла из поверженной Германии и вообще заразительный пример «западного» образа жизни, информации о котором после войны стало значительно больше.

Отметим, кстати, что и эта тенденция в будущем блестяще реализовалась. Хрущев освободил партийно-государственную элиту от дамоклова меча политических репрессий, поставив КГБ под контроль партии, при Брежневе высокопоставленных ворюг нельзя было привлечь и к уголовной ответственности, сколько бы они ни нахапали.

Почуяв полную безнаказанность, элита ударилась в безудержную роскошь. Дворцы и яхты, охотничьи угодья, коллекции автомобилей и оружия, драгоценности — чего только не было у первых и последующих секретарей республик и обкомов, не говоря уже о самом Брежневе, его родственниках и ближайшем окружении. Попытки Андропова хоть как-то приструнить зарвавшихся хапуг номенклатура, оправившись от первоначального испуга, успешно блокировала. Но все это будет потом. Пока же эта тенденция только лишь начиналась.

Но опять же: была ли постоянная угроза политических репрессий достаточным стимулом для созревания заговора против Сталина? Тоже очень маловероятно. Во-первых, это была угроза «вообще». Каждый надеялся, что уж его-то чаша сия минует, что удар придется по соседу. И во-вторых, в массовом сознании того времени политические репрессии не ассоциировались с именем Сталина (в том числе и у номенклатуры, во всяком случае, низшего и среднего звена). Именно поэтому впоследствии развенчание Сталина очень многими было воспринято довольно болезненно. Более того, и после этого развенчания в массовом сознании широкое распространение получила легенда, что Сталин к репрессиям вообще не причастен, его обманывали приближенные, а сам он ни сном ни духом даже не ведал о миллионах репрессированных — этакий наивный простачок, которого шутя обводили вокруг пальца разные там Ягоды, Ежовы и Берии (кстати, над этой легендой хорошо поработал при жизни и сам Иосиф Виссарионович, любимым приемом которого было сваливать все «перегибы» на своих подчиненных; вспомним хотя бы «єжовщину», к которой сам вождь, естественно, никакого отношения не имел). Несмотря на прямо-таки детскую примитивность, эта легенда держалась довольно долго. Таким образом, у заговорщиков, если таковые были, должен быть какой-то более сильный стимул. Что же могло послужить толчком к появлению антисталинского заговора в его окружении? Вотздесь-то мы переходим к самому главному.

По мнению ряда серьезных исследований, Сталин в последние годы жизни готовил глобальную акцию по уничтожению всего своего ближайшего окружения, отстрел засидевшейся генерации. И это очень и очень вероятно. И если это так, то заговор должен был возникнуть почти со стопроцентной неизбежностью. Сталинское окружение того времени — это не Бухарины, Зиновьевы и Каменевы, которые безропотно подставили головы под сталинский топор, да еще и утешая себя мыслью, что «так надо» для партии. Они прошли вместе с вождем все огни и воды, отлично знали ему цену и без боя бы не сдались, а уж спасая собственную жизнь, могли пойти и на самые крайние меры (не все, конечно, но значительная часть).

Рассмотрим, какие же есть свидетельства такого намерения Сталина.

Сначала соображение общего порядка, касающееся психологии вождя. Сталин принадлежал к тому типу правителей-тиранов, для которых периодическое уничтожение своего окружения было стилем, принципом деятельности. В этом отношении он — полная копия другого нашего отечественного тирана — Ивана Грозного, которого он недаром так обожал. Тот тоже периодически сменял своих приближенных, в том числе и ценных государственных деятелей (например, талантливого реформатора Адашева), не потому, что они в чем-то ему не угодили, а просто так, потому что пришло их время. (Для сравнения: Петр I хотя и был человеком жестоким, но принадлежал к другой категории правителей-реформаторов. Своих соратников он ценил и по прихоти никогда не казнил. Все «птенцы гнезда петрова» оставались с ним до самой его смерти. Уж на что вороват был его любимец светлейший князь Александр Менши-ков, и того Петр лишь лупил палкой под горячую руку.)

Сталин тоже в свое время пустил под топор всю «ленинскую гвардию» (за исключением буквально единиц). Зачем он это сделал?

В массовом сознании, а также среди политиков и исследователей довольно распространено мнение о Сталине как о каком-то злобном маньяке, исключительно по своей патологической подозрительности и мнительности уничтожившем лучших болыпевиков-ленинцев (это частенько сквозит, например, в высказываниях Хрущева). Это — другая крайность (наряду с упомянутой выше трактовкой вождя как ничего не ведавшего простофили) в оценке личности Сталина, ничего общего не имеющая с действительностью. Никаким маньяком и параноиком Сталин не был. Он был трезвым, расчетливым и прагматичным политиком. Все его действия (а уж глобальные акции — тем более) — это тщательно продуманные и спланированные операции, преследующие вполне конкретные политические цели. И уничтожение «ленинской гвардии» — тоже часть общего стратегического замысла вождя.

Чего же достигал Сталин в результате этой акции? Этим выстрелом он убивал как минимум трех зайцев. Во-первых, эта генерация деятелей исторически себя исчерпала. На новом этапе — этапе строительства социализма «в отдельно взятой стране» путем колоссальнейшего напряжения сил — нужны были исполнительные чиновники типа Молотова («железная задница», как ласково именовал его Ленин, применяя, правда, при этом более сильный эпитет). Время пламенных ораторов и говорунов, тем более не привыкших к повседневной рутинной работе, прошло. Они просто были не нужны, а со своими амбициями еще и мешали.

Во-вторых, все они психологически не могли воспринимать Сталина как «гениального вождя», «продолжателя дела Ленина» и т. п., как бы они перед ним ни лебезили, потом, когда почувствовали приставленный к виску пистолет. Для них он был лишь Коба, один из соратников по партии. Уж они-то хорошо знали, что никаким другом и соратником Ленина, вторым вождем революции Сталин не был. Поэтому Сталин, вознамерившийся переписать историю, избавлялся от ненужных свидетелей.

И в-третьих, этой акцией Сталин апробировал свое основное оружие укрепления безраздельной личной власти — политический террор. Потом он его будет применять постоянно.