Книга Секрет моей матери - Никола Скотт

— Эдди, эй! — послышался голос снаружи. — Ты там? Ну же, открывай! Здесь дождь идет.

Хрустя сахаром, рассыпанным по полу, я направилась к двери и распахнула ее.

— Двойной эспрессо, половина воды, половина молока, тонкая прослойка шоколадного сиропа внизу и солидная порция взбитых сливок сверху. Кокосовая стружка органического происхождения. Жирное молоко. Кипяток. Все как ты любишь.

Заполняя собой дверной проем, радостно ухмыляющийся и невыносимо довольный, на пороге стоял Эндрю, держа в руках большой стакан кофе.

— Что, ради всего святого, ты здесь делаешь? — поинтересовалась я.

— Пришел тебя навестить. — У него на плечах поблескивали капли дождя, влажные волосы были отброшены со лба назад. — Я давным-давно встал и хотел поговорить с тобой. Если понадобится, я даже готов съесть один из твоих пересушенных рулетов с Максвелл-корнер. Тебе следовало бы сказать своим коллегам, Эдс, что разрыхлитель, который они используют, никуда не годится — он раздувает тесто безо всякого наполнения, придает сдобе пыльный привкус и…

— О боже, входи, пока ты не разбудил всю округу.

Я втянула Эндрю за порог и закрыла дверь.

— Ты заметила, что я вошел с черного хода? — спросил он, вручая мне стаканчик с кофе, а затем извлек из бумажного пакета еще один и коснулся им моего, словно уже произнес тост. — Жаль, что Грейс этого не видит, правда? Мы низко кланяемся, как и положено скромным слугам…

И Эндрю уже собирался сделать глоток из своего стаканчика, но тут увидел яично-сахарный кавардак у меня за спиной.

— Господи, что ты здесь делала? — возмутился он. — Устраивала косметические процедуры для пола?

— Пыталась испечь кексы в тишине и покое, — с вызовом произнесла я. — Но тут явился ты и начал барабанить в двери.

— Ух ты! — только и сказал Эндрю. Пройдя к столу, он остановился и восхищенно огляделся по сторонам. — У Грейс будет истерика. — Он поставил кофе на стол. — Давай лучше уберем все это, пока она не явилась, иначе твоя начальница обвинит в этом меня. Тем временем как мы будем этим заниматься, можешь рассказать мне о своей знаменитой сестре-близняшке. А еще я хотел бы поговорить с тобой о «Le Grand Bleu»…

— Не парься, — быстро сказала я.

Я представила, как высокий, заправившийся кофеином Эндрю носится по моей кухне в шесть часов утра и вещает о нашем совместном ресторане, и эта картина меня, мягко говоря, испугала.

— Мне нужно испечь кексы для женского клуба. Спасибо за кофе. Конечно же, я тебе обязательно позвоню…

Но Эндрю уже оглядывался по сторонам в поисках передника. Он нашел метлу и тряпку, набрал в туалете ведро воды.

— Давай скорее приступим.

Между многочисленными перерывами на кофе — кофе действительно был идеален — я рассказывала Эндрю о том, что случилось с Фиби и миссис Робертс. Он оказался благодарным слушателем: не перебивал меня, кивал в нужные моменты, пока мы сметали яйца и сахар в корзину, отскабливали приклеившийся к рабочей поверхности желток и гранулы сахара, чтобы их не углядела Грейс Орлиный Глаз.

— Господи, это тяжело! — наконец произнес Эндрю, в третий раз проводя тряпкой по полу. — Даже если ты выросла счастливой — вдруг узнать, что ты не та, кем себя считала, и не в поверхностном, а в каком-то глубинном смысле. Да, чертовски тяжело. И это трудно выразить словами, потому что все происходит в твоей душе. — Он стукнул себя кулаком по груди. — Где сидит все то, что делает тебя тобой.

— Надеюсь, Фиби извинится перед своей мамой. — Я в очередной раз чистила щеткой рабочую поверхность.

— Ей придется это сделать. — Эндрю преисполнился сочувствия к вспыльчивой миссис Робертс. — Похоже, в этой сложной ситуации бедная женщина сделала все, что могла.

— Она могла бы сказать Фиби правду. — Я провела рукой по рабочей поверхности в поисках оставшихся крупинок.

— Конечно. Но в ее молчании не было злого умысла. Она скрывала правду из-за любви к дочери. А с любовью не поспоришь, Эдс.

Увидев мою недовольную гримасу, мой друг рассмеялся.

— Что? По-твоему, раз я не уехал в Марсель и не заискиваю перед «maman» Клодетт, я не способен различать тонкие оттенки подобных чувств? Не поверишь, Эдди, я многое могу. — И он в последний раз провел тряпкой по полу. — Однако это здорово — то, что вы с Фиби понимаете друг друга. Похоже, она милая. Может быть, мы как-нибудь посидим все вместе? Я хотел бы с ней познакомиться.

Эндрю исчез в туалете вместе с тряпкой, прежде чем я успела ответить. Я бросила на пол кучу старых полотенец и принялась его вытирать.

— Фиби случайно не нужна работа в ресторанно-гостиничном бизнесе? — спросил Эндрю, вернувшись в кухню. — Мы могли бы принять ее в свои ряды. Стали бы одной большой счастливой семьей.

Я рассмеялась из-под стола, представив себе, как Фиби режет спаржу, а я хожу туда-сюда по заведению, и на лбу у меня вытатуировано штатное расписание.

— Моя сестра пилот, — с гордостью произнесла я, поднимаясь и швыряя грязные полотенца в корзину. — Она и правда крутая.

— Пилот? Слушай, у нее потрясающая профессия! Это действительно круто, — сказал Эндрю, затем помолчал, глядя на меня. — Знаешь, вообще-то довольно интересно, насколько она… ну, ты поняла. Я имею в виду твою маму. Она бы…

— Да, знаю, — решительно проговорила я. — Знаю, что она бы обязательно… — И я отвернулась от него, чтобы посмотреть на миксер. Хмурясь и вертя в руках дополнительный венчик, я снова представила, как моя мама указывает на один из белых свертков, лежащих в колыбели, вспомнила фильм «Осторожно, двери закрываются» и подумала о жизнях, которые мы с Фиби могли бы прожить, и о том, кого бы из нас предпочла моя мама. Мне было все сложнее и сложнее предположить, что бы она подумала обо всем этом. Эндрю встал рядом со мной, быстрыми уверенными движениями прикрепил венчик к миксеру, затем потянулся за мукой, разрыхлителем и придвинул ко мне лоток целых яиц.

— Все в прошлом, Эдс, — мягко сказал мой друг. — Перестань об этом думать… Извини, что поднял эту тему. Важно лишь то, как ты поступаешь сейчас. И я бы сказал, что ты отлично справляешься, точнее, вы вдвоем с Фиби.

Эндрю снова легонько толкнул меня локтем, и я прислонилась к его руке, чувствуя щекой его дыхание, затем решительно выпрямилась и потянулась за маслом. Мы с моим другом молча приступили к работе: взбили масло и сахар, добавили просеянную муку. Мы передавали друг другу ингредиенты, бормотали «спасибо» и время от времени задавали друг другу вопросы. Наши руки двигались в едином ритме. Масло пышно поднялось по бокам миски, а мука висела в воздухе, словно туман.

— Спасибо, — наконец сказала я.

— За что?

Я указала на шестьдесят филигранных кексиков, стоявших перед нами в красных и белых картонных упаковках, на чистый пол, на остатки идеального кофе, который Эндрю принес к моему порогу в шесть часов утра. Я была благодарна ему за то, что он внимательно меня слушал, говорил со мной и всегда был рядом ― с бесконечными запасами еды, сообразительности и поддержки.