Книга Любовь и честь - Рэндалл Уоллес

— Хотите обезоружить меня? И что же вы еще знаете обо мне? — поинтересовалась Екатерина.

— Только то, что написано в книгах, и еще то, что книги — это ведь только книги.

Она взяла бокал с вином и сделала несколько глотков.

— Я родилась в Германии и была в дальнем родстве с королевской фамилией. В детстве у меня было всего одно нарядное платье. — Екатерина вдруг поняла, что слишком откровенна со мной, но продолжила: — Кто-то при дворе Фридриха Второго услышал, что императрица Елизавета ищет невесту для своего племянника Петра, наследника русского трона. Мое имя внесли в список кандидаток, и царица пожелала видеть меня в России. Мне было пятнадцать лет.

Как ни был я увлечен ее рассказом, но все равно не удержался от вопроса:

— А вы знаете, почему Елизавета выбрала именно вас?

— Тогда не знала. Оказалось, что царевичу нравились немецкие девушки, и царица хотела доставить ему удовольствие, — императрица ненадолго умолкла, задумавшись, и я догадался, что она не часто рассказывала о своем прошлом, если вообще кому-то об этом рассказывала. — Родители не хотели, чтобы я уезжала, но они понимали, что это мой шанс. Отец согласился, но взял с меня два обещания. Первое — я навсегда останусь лютеранкой. Второе — я никогда не буду связываться с политикой.

Я не удержался и слегка улыбнулся. Императрица тоже улыбнулась, но тут же погрустнела.

— Больше я никогда не видела отца. Я приехала в Россию и познакомилась с царевичем. Он оказался просто свиньей. В свое время он учился в Германии и ненавидел все русское — и язык, и религию, и даже императрицу, родную сестру своей матери. А потом я встретилась с самой императрицей Елизаветой, дочерью Петра Великого.

По ее лицу, освещенному желтым светом пылающего камина, я увидел, какой беззащитной юной девушкой она была когда-то.

— Я взглянула Елизавете в глаза и сразу поняла, что она видит: теперь я знаю, что ее племянник слишком жалок, чтобы стать императором. Это означало, что из России меня не выпустят. И тогда я сказала ей: «Ваше императорское величество, у меня к вам две просьбы. Первая — научите меня русскому языку. Вторая — окрестите меня в православие».

Екатерина перевела дух и закончила:

— Через три месяца я вышла замуж за ее племянника. А еще через месяц его задушили, и я стала царицей[7].

Я слушал как зачарованный, понимая теперь, как она одинока, а Екатерина, расчувствовавшись от воспоминаний, сжала мою руку, лежавшую на столе. Я машинально, желая ее успокоить, сжал в ответ ее руку, когда вдруг увидел, что императрица в упор смотрит на меня. Взгляд у нее был чарующий и притягивал как магнит. Вдруг, перегнувшись через стол, она поцеловала меня в губы.

Тысяча тревожных мыслей пронеслись у меня в голове, и среди них была мысль о том, что слуги, ожидавшие за дверью и, несомненно, слышавшие звон посуды, могут подумать, что я напал на их царицу. Но я уже понимал, что ничего подобного они не подумают, потому что уверены, что императрица делает то, что желает.

Екатерина увлекла меня на пол, на ковер перед камином, и стала покрывать мое лицо поцелуями, пытаясь расстегнуть мой мундир.

— Подождите, — попытался остановить ее я.

— Чего ждать? Я уже готова.

— Да нет же… Я ведь пришел поговорить с вами об Америке.

— Утром поговорим, — она впилась устами в мои губы и попыталась засунуть руку мне в штаны.

Я перехватил ее запястье и повалил ее на ковер. Она тут же улыбнулась, думая, что наконец получит то, чего так явно добивалась. Но когда Екатерина увидела, что ошиблась, она открыла рот, чтобы закричать, и мне пришлось накрыть ее губы ладонью. В глазах императрицы вспыхнул гнев.

Положение было отчаянное. Я лежал на полу, навалившись на Екатерину, и зажимал ей рот ладонью. Я понимал, что это было не совсем то, чего ожидал от меня Франклин. Что можно было сделать, чтобы спасти положение?

— Ваше величество, — начал было я, понимая, как глупо звучит подобное обращение в данной ситуации.

Она только сверкнула на меня глазами.

— Да послушайте же! Я знаю, что как только я отпущу вас, то мне конец, поэтому все равно скажу то, зачем пришел. Если вы пошлете своих солдат в Америку, мы убьем их. Не я лично, конечно, поскольку я уже не вернусь на родину, но это сделают такие же американцы, как и я. Мы не хотим убивать ни ваших солдат, ни солдат короля Георга, и кого бы то ни было, но будем драться до последней капли крови за то, во что верим.

Похоже, императрица все-таки услышала мои слова, хотя и продолжала бороться изо всех сил. Ее тело обмякло, а глаза сверкали уже не так яростно, и я продолжал:

— Я мужчина. У меня есть право выбора. И я не хочу зависеть от прихотей королей… или императриц. Я проехал полмира, чтобы сказать вам то, что сказал.

Екатерина лежала неподвижно, глядя мне в глаза.

— Сейчас я уберу руку, и вы можете позвать охрану и приказать отрубить мне голову, как Пугачеву, тогда я буду знать, что вы такая же императрица, как он император.

Я убрал руку. Она все так же неподвижно лежала на ковре, а потом тихо, но отчетливо сказала:

— Уходите…

Я встал и, поправляя мундир, замешкался, пытаясь найти слова извинения, но она снова повторила, на этот раз уже громко:

— Уходите!

Больше я не колебался и, не оборачиваясь, вышел за дверь, оставив ее лежать на ковре, зная, что она сейчас плачет.

* * *

Но этой ночью я был не единственным человеком, под чьими ногами разверзлась бездна.

В тесном кругу дам, где княжну Наталью, наконец, привели в чувство настолько, что она смогла снова бросать гневные взгляды на Беатриче, хоть и уверяя ее при этом, что она теперь одна из них, появилась Шарлотта, вернувшаяся из покоев императрицы.

— Итак, дело сделано, — таинственно сообщила она сгорающим от любопытства дамам.

Беатриче побледнела, понимая, что означают эти слова.

— Поздравляю, Анна, — многозначительно сказала Шарлотта Анне Шеттфилд, давая понять остальным, кто именно нашел нового любовника для императрицы.

Анна вспыхнула от этих слов, но опустила глаза и едва слышно ответила:

— Благодарю.

* * *

Я пробрался через толпу гостей к Беатриче, стоявшей в другом конце зала. Увидев меня, дамы зашептались, а Шарлотта ахнула:

— Так скоро? Что случилось?

Я наткнулся на Горлова и, взяв его за плечо, шепнул на ухо несколько слов.

Навстречу мне уже бежали гвардейцы. Я попытался пробиться к Беатриче, но меня отрезали от нее и схватили за руки и за плечи.