Книга Глиняный колосс - Станислав Смакотин

«А КАКАЯ их устроит? Ты ведь о них толком ничегошеньки не знаешь!»

Оппонент прав. Но… Ни на каторгу, ни в петлю чертовски не хочется.

«А это мы попробуем выяснить в процессе разговора, любезнейший… — мысленно парирую я сам себе. — Учись уже импровизировать! При необходимости — ври! Главное, не завирайся и помни, что это не те люди, которые тебе нужны. Они — совсем не Мищенки. И раз уж на тебя свалился крест попаданца, влияющего на судьбы Родины, неси его до последнего! Держи ухо востро, шевели мозгами. Зная Рожественского и его самолюбие, не думаю, чтобы он рассказал им слишком много. И выложенное им — сто процентов не противоречит его интересам. Зуб даю! Все, поехали, зрители ждут!»

— Поведать о том, как я сюда попал? — впервые за все время открываю я рот.

— Именно, милейший. Мы все в нетерпении! — Князь Михалыч нетерпеливо постукивает по столу золоченым пером.

Ну и ладно. Я откашливаюсь.

— Катаясь на прогулочном катере близ берегов Вьетнама… — начинаю я.

— Аннама? — немедленно перебивает Алексеев.

— У нас он называется Вьетнам!

Экий ты… Умный.

— Евгений Иванович, давайте же послушаем господина!.. — с недовольством хмурится великий князь. — Продолжайте, мы все внимание!

— Так вот, случайно выпав за борт катера…

Монотонным голосом я бубню о попадании на «Суворов». После чего, опуская подробности и исподтишка наблюдая за слушателями (а особенно за напрягшимся Рожественским), внятно излагаю, как и без того выигранное Россией Корейское сражение (на этих словах адмирал заметно расслабляется) прошло немного лучше благодаря моим скромным воспоминаниям…

— …Таким образом, потери японцев состоялись несколько бомльшими, чем это было в действительности… — При этих словах я замираю. Попал, не попал?

Попал. Адмирал-победитель с гордым видом оглядывает окружающих. Мол, что я вам говорил?

Яркий луч солнца пробивается сквозь запыленное окно кабинета номер один Морского собрания Владивостока. Попадая на золотой эполет наместника Алексеева, отражаясь от него и отсвечивая мне прямиком в глаза. Хороший, светлый знак! Ведь если я сейчас попал в точку и Рожественский сияет, как начищенный самовар, то… То это значит, письма моего он этим господам не показывал! Потому что в моем ему письме, я это точно помню, было упомянуто о Цусимском, несостоявшемся разгроме. И это значит… Что у меня развязаны руки. То есть язык.

Не знаю, подстраховала меня тогда судьба, когда я писал на корабле те строки, или так вышло случайно, но теперь ясно одно: адмирал будет молчать о нем, аки рыба. И в какой-то степени сейчас даже на моей стороне (расскажи я о том, что случилось в реальности, тому бы точно не поздоровилось). А ты ведь рисковал, адмирал. Вдруг я изложил бы все так, как знаю? Тогда зачем ты все разболтал, с какой целью? Пока нет ответа. Но, очевидно, скоро появится.

Наместник и князь переглядываются между собой, причем князь кивает тому. Едва заметно, но я все же замечаю.

Пора, впрочем, брать ситуацию в свои руки. Надо, чтобы ребята мне всерьез доверяли. Во всяком случае, главный из них. Сражение, адмирал, это все понятно, но… Что я могу предложить тебе, твое высочество? Для доверия? О чем можешь знать только ты и не могут, к примеру, они?.. Внезапно меня осеняет. Ну, получай гранату, фашист.

— Ваше высочество, позвольте сообщить вам то, о чем наверняка не знает никто? За исключением, возможно, вас?

Лица всей троицы вытягиваются. Особливо «высочества» — явно не ожидал инициативы. То ли еще будет, ребята!

Рожественский и Алексеев молча проглатывают пощечину. Чуть помедлив, князь подымается из-за стола, неспешно двигаясь в мою сторону. Меня обволакивает странным запахом наверняка очень изысканного одеколона того времени. Но только не для меня — парфюмерия князя напоминает мне первую пользованную после бритья в моем отрочестве. То есть наидешевейший «Шипр».

— Скажу вам на ухо… — Тот явно опасается, останавливаясь в метре. Ну же, ты ведь не трус? Давай ближе!

Когда князь все-таки подходит вплотную, я нагибаюсь к его уху (тот ниже на целую голову):

— У цесаревича Алексея диагностировано тяжелейшее заболевание… — Чуть помолчав, я по слогам выговариваю название: — Гемофилия, ваше высочество.

Сказать, что тот вздрогнул, — не сказать ничего. Скорее, отскочил, как от змеи. Что, опять попал?

Глядя на вмиг побелевшего отпрыска Романовых, я удовлетворенно отмечаю про себя: «Теперь-то ты мне будешь верить, как пить дать. Тайна, скрываемая тщательнейшим образом!»

Ошеломленно дойдя до своего места, тот усаживается в кресло с каменным лицом.

Осталась последняя проверка, и надо пользоваться ситуацией. Пока Рожественский и Алексеев пускают слюни от любопытства, а князь переваривает мое послезнание об Алексее, о котором знает лишь самый близкий круг.

— Позвольте вопрос, господа? — Я понимаю, что наглею вконец, но коли глотают, надо действовать. Мне крайне необходимо выяснить для себя еще кое-что.

Александр Михайлович согласно кивает.

— Могу я рассчитывать на скорейшую встречу с государем Российской империи? — Удар, похоже, не в бровь, а в глаз. Внимательно наблюдая за реакцией, я стараюсь не пропустить ни единого мимического движения. Итак… Рожественский потупил взгляд. У Алексеева дернулся ячмень, а великий князь… Великий князь, справившись с шоком, уже мило улыбается мне. Так, как это обычно делают все чиновники, без исключения. Заранее зная, что помогать тебе не намерен:

— Конечно же, господин Смирнов. Но… — разводит он радушно руками. — Все мы тут государевы люди, состоящие на службе его величества. И если вы истинный патриот России, — сурово хмурит он брови, — то сперва должны сообщить нам, как вашим друзьям, все, чем владеете!..

Все понятно, ребята. Родня, адмиралы, наместники… Никто мне такой встречи не организует, как пить дать. Более того… Очень похоже, что, выкачав из меня необходимое, учитывая ваши методы, вы просто от меня избавитесь, как от ненужного мусора. И… В гробу я видал таких друзей, господа! Надо отсюда выбираться, Слава. И как можно скорей! Чего там Мищенко, кстати? Планирует меня выручать, нет?

Огромные напольные часы в углу отбивают время. Одиннадцать утра, прошло больше суток с момента ареста. Надо тянуть резину, Слава. Выдавая им то, что те хотят слышать. Дозированно и со смыслом.

— …Поведайте же нам сперва, людям скромным, об итогах текущей войны на Дальнем Востоке? Сроки окончания? Итоги? Принадлежность Порт-Артура, столь несправедливо отданного Японской империи? — Произнося последние слова, князь недобро косится на Алексеева. Отчего того кривится, будто от зубной боли.

Сроки окончания, итоги… Не много ли хотите, господа? Я здесь не для того, чтобы обслуживать узкую группу людей, пусть хоть и принимающих решения. Впрочем, выбора у меня нет. Или все-таки есть?