Книга Век испытаний - Сергей Богачев

В нынешней украинской политике главным средством производства, основным и оборотным капиталом выступали подлость, предательство и талант к воровству. Только этот талант легко конвертировался во власть и звонкую монету. Даже такому человеку, как Булах, прошедшему жёсткую школу выживания в отечественном бизнесе, принять подобные условия существования оказалось непросто. Полгода назад он аккуратно и безукоризненно с точки зрения закона провёл сделку — выкупил пакет акций торгового центра у бывшего партнёра, отбывавшего на постоянное место жительства в тёплые края. Обычная сделка. Всё чисто, всё по закону. Так ему тогда казалось. Потом партнёр вернулся и при поддержке новых властей стал давать пресс-конференции, вышибая у эмоциональных журналисток слезу рассказами о прямо-таки гестаповских методах, при помощи которых отбирали у него кровные акции торгового центра «Белый аист». Правоохранительные органы до изумления дружно и оперативно встали на его защиту.

Так Игорь Дмитриевич оказался в камере Лукьяновского СИЗО столицы. Он понимал, что предъявить ему нечего, нет у следствия никакого на него криминала, но он должен сидеть — и будет сидеть. Он понимал также, что и сам злосчастный торговый центр всего лишь повод — не этот объект, так другой, — в конце концов чисто материальная ценность «Белого аиста» была крайне невысокой при таких заоблачных ставках в игре. И из этой игры его непременно следовало вывести любой ценой. По сути, думал Игорь Дмитриевич, это ведь признание противником его заслуг перед партией. И оценку ему беспристрастные граждане судьи выставили самую высокую. Выше — только пуля.

… — И вы нам в этом уже помогаете, Иван Сергеевич. Уже самим фактом своего существования.

Диалог развивался как-то однобоко, советник юстиции профессионально солировал, психологически душил раздавленного арестанта. Обработка и давление шли до глубокой ночи. Иван, измученный событиями последнего месяца, держался из последних сил.

— Послушайте, начальник, я уже сдал все линии обороны, хватит промывать мне мозги. Давайте будем, в конце концов, прагматиками: я готов вам помочь и даже более того — сделаю подарок. Не из симпатий — вы мне категорически неприятны! — исключительно из практических соображений! По старой журналистской привычке я собирал материалы по разным направлениям своей деятельности. В целях самообороны вёл видео— и звукозаписи в кабинете. Там есть много интересного для вас. Конечно, главные фигуры лично меня не посещали — чином не вышел, но их доверенные лица часто бывали и поручения давали. Иногда очень интересные поручения. Для вас — особенно интересные. Устал я от всей этой бодяги… Я понимаю, что подарок серьёзный. На этом деле карьеру себе сделать сможешь. Кстати, с профессором Сибинцовым никогда не общался?

Лицо Жукова изменилось так, словно он споткнулся.

— Было дело. С госпиталя меня к нему на операцию направляли. А вы его откуда знаете?

— Дядька он мне родной, в Киеве когда бываю, у него на Чапаева всегда останавливаюсь. Ну да ладно. Привет при случае передавай. Видишь, какая земля-то круглая. Но вернёмся к делу. Всё закопано на берегу Донца.

— Это же пограничная зона. Ближе места не было?

— Дом там у меня. Мамы покойной. С огородом на речку. Где ты видел, чтобы в пограничной зоне ворюги шарили? Там в посёлке ни одной картошины за последние годы не пропало.

Иван и сам не заметил, как перешёл с Жуковым на «ты».

На следующий день была намечена поездка на реку Донец за материалами Ивана. Жуков при этом стал значительно лояльней — упоминание о дяде сделало своё дело. Угостил чаем, пожаловался на командировки.

Выехали рано утром. Сразу за городом зарядил моросящий дождь. Майор, сидевший на переднем сидении «Волги», был задумчив. Степаненко традиционно пошутил, мол, хорошая примета — в дождь новое дело начинать. Он с пристегнутым наручниками к дверной ручке Иваном разместился на заднем сиденье.

— Да отстегните вы эти наручники, не уголовник же с нами, — скомандовал Жуков.

Следом за «Волгой» на видавшем виды «УАЗике» ехала группа сопровождения. Недолго побуксовав на разбитой сельской грунтовке, добрались, наконец, к наследственному дому Черепанова.

— Здесь! — Иван указал место тайника.

— Вперед! — коротко скомандовал Жуков, отослав рядовых срочной службы внутренних войск с лопатами на рыхлую от дождя землю.

— Что будем искать, Иван Сергеевич? — спросил Степаненко.

— Кусок керамической канализационной трубы. Где-то на глубине около полуметра. В ней лежит свёрток.

Копать сырую глинистую землю было тяжело. Наконец через полчаса лопата звонко звякнула! Всё внимание следственной группы сосредоточилось в этом месте. Воспользовавшись моментом, Иван сделал рывок в сторону сарая и закрылся изнутри на задвижку. Дощатая задняя стена выходила прямо на обрыв реки. Сильный удар ногой — и затрещали ветхие доски. Пока его преследователи срывали дверь с петель, Иван уже катился по песчаному склону и вмиг оказался в холодной воде реки. Течение понесло его вниз, глубокий нырок — и от него не осталось даже кругов на воде. Следующий раз он всплыл глотнуть воздуха метрах в тридцати ниже по течению и уже практически на российской стороне. Стрелять вслед смысла не было, у Степаненко от бессильной ярости тряслись руки. Жуков стоял и, словно окаменев, не произносил ни слова.

— Прощай, оружие! — Капитан Степаненко ярко, в деталях представил себе момент расставания с табельным пистолетом, удостоверением и погонами.

— Чего стоим, солдаты?! — заорал он. — Копать!!!

Но и здесь его ждало разочарование: труба с одной стороны уходила под фундамент дома, а другим концом заканчивалась в выгребной яме. Это была настоящая канализационная труба. Степаненко расколотил её на протяжении всех пятнадцати метров и не нашёл ничего, кроме её естественного содержимого.

…Иван выбрался из воды, прошёл несколько километров вверх по течению и снова вернулся на украинский берег. День отсиделся на заброшенной туристической базе в разрушенной столовой, следующим вечером вышел из укрытия. Он уже чётко представлял, как действовать дальше.

Часть вторая. 25 кадров в секунду

Министр внутренних дел Александр Юрьевич Лысенко встретил утро в кабинете, читая сводку за последние сутки. Взгляд задержался на строчках в конце страницы. Идиоты! Как сбежал?! Министр ставил задачи, которые потом его подчинённые воплощали в жизнь. Конечно, номинально его ведомство не принимало участия в витиеватых комбинациях вокруг реприватизации вагоноремонтного завода, но сама идея была именно его, и сейчас он получил удар по самолюбию и — что гораздо хуже! — и без того пошатнувшемуся авторитету. Эта прокуратура уже давно сидела у него в печёнках. Прокурорские руководители менялись чаще, чем погода за окном.

В силу ведомственной принадлежности дело, являвшееся основой многоходовой комбинации, затягивалось, если вовсе не разваливалось, из-за исчезновения главного фигуранта. Это было крайне плохо в нынешней ситуации. Все лозунги о бандитах, которые должны были сидеть в тюрьмах, теряли в весе ввиду отсутствия самих бандитов. Непросто оказалось в этом ведомственном болоте. В последнее время он стал особенно раздражительным. Всё получалось далеко не так, как хотелось.