Книга Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин

Балезин пояснил, что и кого конкретно надо фотографировать и как при этом пользоваться фотозажигалкой — так он окрестил для себя это маленькое чудо техники. Особенно остановился на том, как засветить плёнку в случае опасности.

— Очень прошу, сделайте это как можно скорее, — обратился он к норвежцу. Тот в ответ утвердительно кивнул.

Прощаясь, Алексей, как и при первой встрече, протянул свёрток с деньгами. На этот раз Уго его взял без колебаний, но сказать по-русски «спасибо» не забыл.

* * *

Через несколько дней в той же комнатушке Балезин рассматривал проявленные фотографии.

— Борген делал? — спросил он сидевшего напротив Уго.

— И он, и я.

— Вот как? Вас тоже привлекли к работам по восстановлению?

— Первое время немцы не допускали никого, а сейчас решили, что завод не подлежит восстановлению, и перестали брезговать местными работниками.

Услышанное насчёт завода произвело на Балезина большое впечатление. Он даже отложил в сторону фотоснимки и внимательно, изучающе посмотрел на норвежца:

— Вы в этом уверены?

— Борген был на совещании у директора. Там немцы и заявили о невозможности восстановления.

— На совещании были немцы из числа прибывших?

— Да, вот эти двое, — Уго указал на фото, на котором среди всей группы германских специалистов выделялись два человека. Обоим было за пятьдесят. Первый в шляпе с пером, какие чаще всего носят жители Южной Германии, и в строгом тёмном костюме походил на руководителя работ. Балезин сразу же задал соответствующий вопрос.

— Это доктор Байерль, представитель фирмы «Бамаг», конструктор оборудования для производства тяжёлой воды. Он и раньше иногда наведывался к нам, поэтому установить его личность было нетрудно. А вот кто второй… не знаю. Он держится обособленно, контактирует только с Байерлем. Под каким-то предлогом подойти к нему и что-то спросить не было возможности, тем более что в группе немцев, — Уго взял один из снимков и указал, — есть человек, который в работах не участвует, но за всеми присматривает.

— Не из гестапо?

— Вполне возможно.

Второй, что стоял на фотографии рядом с Байерлем, казался его постарше. На трёх снимках, на которых он был запечатлён, он был с непокрытой головой и в длинном пальто. Привлекали внимание его широкий лоб и напряжённый взгляд. Похоже, он о чём-то сосредоточенно размышлял. Балезин на миг задумался: если завод не подлежал восстановлению, то это предопределяло три варианта развития событий. Первый — немцы вывозят всю уцелевшую на заводе тяжёлую воду и продолжают работу над атомной бомбой; второй — немцы прекращают работы; и третий — у них есть возможность осуществить запасной вариант производства тяжёлой воды, где-нибудь в другом месте. В последнее верилось с трудом, поскольку сейчас, в середине 1943 года, англо-американская авиация регулярно бомбила германские промышленные объекты.

— У вас есть выход на движение Сопротивления? — вдруг спросил Балезин и снова изучающе посмотрел на норвежца. — Может, они чем помогут? Поймите, нам очень важно знать имя этого человека.

Уго Эриксен отвёл глаза. Он был близок к тому, чтобы во всём признаться, сказать, что и он, и Борген, то есть Друм, давно уже члены «Свободной Норвегии», но сдержался и лишь понимающе кивнул:

— Я попробую.

* * *

Сообщение от Механика пришло не скоро и было разочаровывающим: личность человека в длинном пальто установить не удалось.

— Видать, важная шишка, — прокомментировал Макаров, когда Алексей подробно доложил ему обо всём, и тут же спросил: — Есть ещё какие соображения?

Балезин молчал. Почти всё, что требовал от него Центр, он выполнил. Почти… вот это «почти» и мешало.

— Попробую ещё один вариант, — вздохнул он. — А вдруг да…

— Какой?

— Отман…Он знает многих и среди промышленников, и в научной среде. Помнит почти всех лауреатов Нобелевской премии. Хотя… хотя шансы всё равно невелики: один из ста.

Макаров оживился:

— Попробуй, попробуй, задание Центра надо выполнить до конца. Ну, чего молчишь?

— Не всё так просто. Снова появляться в его загородном доме очень рискованно. Два раза обошлось, на третий может не пройти. Про городскую квартиру и говорить нечего.

— Почему?

— Его «телохранитель-хвост» Неслунд исчез окончательно, а я далёк от мысли, что гестапо оставит Отмана в покое, слишком важное место он занимает. Понятно, что серьёзный разговор возможен только в его загородном доме. Но прежде чем там появиться, надо убедиться, что за домом не следят. А это требует времени.

— Нет у нас с тобой времени. Балезин разозлился не на шутку:

— Да ты понимаешь, чем мы рискуем? Такую информацию, какую даёт нам Отман, мы ни от кого не получим!

— Понимаю, — глухо выдавил Макаров. — Но есть обстоятельства, которые отводят нам день, максимум два.

— Что за обстоятельства?

Виквик ответил не сразу. Посмотрел на Балезина с каким-то плохо скрываемым сочувствием, потом, опустив глаза, негромко произнёс:

— Тебя отзывают в Москву. Срочно…

С минуту молчали.

— А как же завод, тяжёлая вода? — спросил Алексей. — А с Отманом кто будет работать?

Макаров, казалось, потонул в табачном дыму.

— Да не сыпь ты соль на раны… Сам не могу взять в толк, с чем это связано. Главное, заменить тебя мне некем. По заводу ещё куда ни шло, его не будут восстанавливать, а если и будут — англичане руками норвежцев его добьют. Но всё равно информация нужна. А уж про Отмана и говорить не приходится, цены нет его сообщениям… Остаётся всё пока взять на себя… Чёрт знает что… Понятно, под Курском победа, но война-то не окончена.

— А техническая сторона? — спросил Балезин. — За мной, что, персонально пришлют истребитель?

— Да это вопрос решаемый. Сложный, но решаемый. — Виквик нервно курил, что-то обдумывал; потом подытожил: — Придётся рисковать. Как ты там выражаешься? Больше рискует…

— Больше всего рискует тот, кто не рискует.

— Верно сказано. Немедленно связывайся с Отманом. Один шанс из ста — тоже шанс. И считай это приказом!

* * *

Франц Отман колдовал на кухне в одиночку. Марта на несколько дней уехала навестить кого-то из родственников, поэтому её любящему супругу пришлось взять хозяйство на себя. Главным для Франца было накормить кошек, собственная трапеза стояла на втором месте. Но в этот вечер он приготовил достаточно шикарный, по его мнению, ужин, поставил даже на стол бутылку водки, потому что ждал гостя. Отман понимал, что правила конспирации исключают частые встречи, порой их делают вообще невозможными. Но, с другой стороны, увидеть Алексея, мужа своей единственной и горячо любимой племянницы, было для Франца событием исключительным, тем более что последний раз они виделись полтора года назад.