Книга Вилла мертвого доктора - Александр Грич

Олег ясно видел, что это — всего лишь приемы, чтобы вывести его из равновесия. И играл уверенно — на чистый блеф не шел, необходимости не было, но вот контбеты, продолженные ставки применял нередко — и в большинстве случаев выигрывал.

Договорились после полуночи игру не возобновлять. Последний банк Потемкин взял в 12.17. К финальному кругу они остались втроем с Фермером и Сатыросом. Фермер уверенно поднимал. Сатырос поддерживал — по наблюдениям Олега, скорее по инерции, уж очень не хотелось, чтобы Потемкин встал из‑за стола победителем. Банк рос. И на определенном этапе Олег решил завершать игру. В другой ситуации он продолжал бы постепенный подъем, чтобы увеличить выигрыш, с флешем на руке он практически ничем не рисковал. Но если бы и произошло маловероятное и рука кого‑то из партнеров оказалась сильнее — тоже ничего. Так или иначе, Олег был в выигрыше. И он поднял ставку вдвое, чтобы прекратить игру. Фермер долго колебался и уравнял. Сатырос сжал зубы и бросил карты. Нет, чуда не произошло — у Фермера был стрит.

Разошлись от стола наблюдавшие болельщики, попрощался, дав ему на прощание визитную карточку и пригласив приезжать в гости, Фермер. Звали его Уильям, и у него оказались большие сельскохозяйственные угодья во Фресно. Оставил свою визитку и Джейсон — тот, кто начинал игру в костюме и при галстуке, он был владельцем строительной компании в Индейских Колодцах, неподалеку от Палм‑Спрингс. Молодой человек с талисманом на шее оказался Крисченом, профессиональным музыкантом из Лос‑Анджелеса, пообещал прислать свой диск. Олег с благодарностью всех выслушал и, извинившись за отсутствие визитных карточек, попросил держать с ним связь через Сатыроса — «он у вас здесь завсегдатай, так будет проще…».

— Еще раз приглашаю поужинать. Повар здесь — мой знакомый, так что все будет ОК. — Сатырос не вполне остыл пока от проигрыша, но держался молодцом.

— Спасибо. Давайте просто посидим где‑нибудь.

— Тогда — в бар. Там закрыто до двух ночи, мы будем одни.

Когда они устроились за столиком, Олег спросил без вступлений:

— Вы Фелпса не любили и не скрываете этого. Я благодарен вам за откровенность и хочу ответить тем же. Мы нашли человека, который убил Фелпса, — это вы, верно, слышали. Но я уверен, что он — только исполнитель. Он с Фелпсом — люди слишком разные, чтобы допустить, что он его убил по личным мотивам.

Сатырос рассмеялся — на этот раз, похоже, искренне.

— Да полно вам, господин Потемкин. Это что же — для того, чтобы убить профессора, надо быть по меньшей мере доктором философии, что ли? Или Итон закончить? Или в Беркли стажироваться?..

Олег не реагировал на иронию.

— Я хочу еще раз вас спросить: кому реально было нужно убить Фелпса и зачем — хотя бы теоретически? Вы его довольно хорошо знали. Хоть это было не тесное знакомство, но все же… Психологический портрет его вы составили такой, что иной профессионал позавидует. Итак?

— Давайте вместе переберем возможности. — Сатырос достал из кармана платок и промокнул вспотевший лоб. — Ни с кем другим, клянусь, я бы этого делать не стал. Но вы сюда ехали из Лос‑Анджелеса не для того же, чтобы меня в покер обыграть?.. Хотя, надо признать, играете вы профессионально. Потом, если захотите, расскажете, где вы этому научились. Ладно, давайте перебирать. За что убивают? За деньги прежде всего. Не думаю, чтобы Фелпс сделал такие долги, за которые его надо убить. И потом — здесь это все так не делают. Второе — так называемая политика. Которая опять же, будем откровенны, сводится к деньгам. Не думаю, что Фелпс тут наступил кому‑то на мозоль. Если перемены в медицине даже и начнут когда‑нибудь — не Фелпс бы их осуществлял. А то, что шумят… не он один шумит. Вон их сколько, шумников. Нет, за это не убивают. Из‑за женщины? Вполне возможный вариант. Я не знаю, сколько именно у него было связей и каких — но он их почти не скрывал, вроде бы даже гордился. Он, правда, был человек осторожный и на рожон не лез — вряд ли Фелпс связался бы с кем‑то, кто мог бы принести ему проблемы. И все же исключать этот вариант нельзя. Наконец, и это мне кажется самым вероятным, какой‑то секрет. Тайна какая‑то, в которую он оказался посвящен — почти случайно. А как говорил Бенджамин Франклин, которого, как вы уже заметили, я очень уважаю: «Трое могут хранить тайну, только если двое из них мертвы». Очень точно сказано, правда? Так вот, если бы мне предложили пофантазировать, кто и почему решил убрать Фелпса, я бы сказал — это из‑за того, что он что‑то знал, чего знать не должен был, — так, по‑моему, получается схема достаточно логичная.

— Недавно была убита ваша сотрудница, Саманта Ривера. Что вы об этом думаете.

— Думаю, что вы уже заранее знаете, что я скажу, поэтому и спрашиваете. Я полицейским отвечал на этот вопрос. Саманта была хорошей работницей — исполнительной, грамотной, аккуратной. Я не представляю, кому и за что потребовалось ее убивать…

Сатырос достал сигару, обрезал конец специальным ножичком и закурил.

— Вы в курсе ее отношений с Фелпсом?

— Я вам уже говорил — у Фелпса этих отношений было много. И профессор не то чтобы ими хвастал, но любил так… ненавязчиво намекнуть. Меня эта сторона его жизни не касается.

— Насколько хорошо вы знаете Люкаса Келлера?

— Который арестован, что ли? Настолько, насколько любого развозчика. У меня, конечно, гараж, авторемонт и транспортейшн, а не чисто медицинский бизнес, — Сатырос снова посмотрел на Потемкина пристально, — но он ко мне время от времени какие‑то документы привозил. У меня знакомые самые разные, в том числе и медики… А кроме того, в моей мастерской их вэны ремонтируют. Вот и все, что я об этом человеке знаю.

— Скажите, Майкл, а как случилось, что вы премировали Саманту Риверу поездкой в круиз чуть ли не в день убийства Фелпса?

Сатырос покачал головой.

— Это надо же! До чего доходит пытливая человеческая мысль! Кто вам это сказал, хотел бы я знать? Можете посмотреть график отпусков в моей конторе… Я этим не занимаюсь, для того менеджер существует. Но уверен, что ничего там экстраординарного не было.

Майкл взглянул на часы и поднялся.

— Пожалуй, это все, чем я могу вам помочь. Из наших общих знакомых вам может быть полезен еще, пожалуй, Виталий, Вик. Никак не научусь произносить его фамилию… Диатев? В общем, вы знаете, кого я имею в виду. Насколько я знаю, они с Фелпсом пересекались по делам довольно часто. Вы знакомы с Виком?

— Знаю о нем, но лично не встречались.

— А вот с Фелпсом он встречался часто. Это — во‑первых. Он, насколько я знаю, — ваш земляк. Это — во‑вторых. А в‑третьих, он говорить вообще не любит. Но если уж решит вам что‑то сказать — поверьте, эта информация будет бесценной.

— А в‑четвертых, в его компании работал человек, задержанный по подозрению в убийстве.

Сатырос и глазом не моргнул: