Книга Корабль Рима - Джон Стэк

Сенат вряд ли отменит решение Сципиона отправить флот к Липаре, и даже если Дуилию удастся устроить дебаты, Сципион все равно прибудет на остров, освободит его жителей, оставит там гарнизон и триумфально вернется в Рим еще до того, как сенаторы приступят к голосованию.

Дуилий раздумывал, не присоединиться ли к флоту, хотя прекрасно понимал, что в должности заместителя командующего и без поддержки сената он подвергнется унижениям со стороны Сципиона, который отправит его командовать арьергардом или разведкой. В любом случае никакого сражения не предполагается, и в этих обстоятельствах Дуилий не сможет настоять на своем желании быть в авангарде любой акции. Вышагивая по атриуму, младший консул проклинал непостоянство Фортуны, богини судьбы.

* * *

— Один час, Димадис. — Раздражение Крона усилилось из-за вынужденного заточения в доме сенатора. — Понял? Один час, а потом ты извиняешься и уходишь. Скажешь римлянам, что мы отбываем на рассвете.

Димадис кивнул, не доверяя своему голосу. Одного часа более чем достаточно. То, что он хочет сообщить Лонгусу, потребует лишь нескольких минут.

— И запомни, — прибавил Крон, — никому ни слова, особенно сенатору. Ты ошибаешься, если считаешь себя в безопасности, когда меня нет рядом. Если мы не вернемся, твою семью убьют.

Димадис молча вышел из комнаты, оставив карфагенянина одного, и направился в атриум. Советник изо всех сил старался идти уверенно, боясь, что если он оглянется, то увидит Крона, следящего за каждым его движением. Войдя в столовую, Димадис увидел Лонгуса, который — как того требовали обычаи — уже ждал гостя. Советник заставил себя улыбнуться, и хозяин ответил на улыбку, хотя на его лице осталось удивление явным дискомфортом Димадиса. Садясь, советник повернулся к арке, которая вела в его комнату, и задержал взгляд на проходе, пытаясь понять, не следит ли за ним Крон.

— Надеюсь, ты остался доволен покоями для гостей, — непринужденно заметил Лонгус.

Димадис резко повернулся к нему; его лицо превратилось в маску страха.

— Мне грозит смертельная опасность, Лонгус! — воскликнул он.

— Это смешно, Димадис. — Лонгус был удивлен и обижен. — Возьми себя в руки. В моем доме ты в безопасности. Кроме твоей охраны у меня здесь двадцать человек. В моем присутствии тебя никто не тронет.

Пока сенатор говорил, Димадис неотрывно смотрел на дверь, но как только Лонгус умолк, снова повернулся к нему.

— Я боюсь собственной охраны, — объяснил он. — Это не мои люди, а карфагеняне.

Лонгус буквально лишился дара речи, пытаясь осмыслить услышанное.

— Но откуда?..

— Меня прислал сюда адмирал карфагенян, человек по имени Гиско. Мне приказано сообщить сенату, что Липара хочет перейти на сторону Рима.

Димадис говорил тихо, опасаясь появления Крона.

— Великие боги! — воскликнул Лонгус, осознав смысл слов гостя. — Это значит…

— Что ваш флот плывет в ловушку, — прерывающимся голосом признался Димадис.

Лонгус вскочил.

— Охрана, ко мне!

— Нет! — крикнул Димадис, съежившись от страха. — Мои телохранители услышат.

— Чтоб ты провалился вместе со своими телохранителями! — процедил Лонгус, прислушиваясь к звуку приближающихся шагов.

* * *

Из покоев для гостей Крон отчетливо слышал тревожный крик, раздавшийся в глубине дома. С этого момента все его действия определял инстинкт. Выхватив меч, он бросился к выходу. Приоткрыв дверь, Крон увидел двух человек из охраны, которые бегом пересекали атриум, направляясь к столовой, откуда и донесся сигнал тревоги. Димадис предал их — другого объяснения быть не могло.

Крон выскользнул из комнаты, ругая себя за то, что так неосторожно отпустил советника от себя. Он считал Димадиса глупцом и трусом, доведенным до состояния абсолютной покорности. Но ошибся. Крон понимал, что за ошибку придется заплатить жизнью — со всех сторон его окружали враги. С бесстрастной решимостью воина он принял свою судьбу, пробормотав короткую молитву Моту, богу смерти, перед которым скоро предстанет. Пробираясь в атриум и прислушиваясь к взволнованным голосам, доносившимся из столовой, Крон прошептал еще одну молитву, на этот раз карфагенской богине судьбы Танит. Он не просил о спасении, а молил дать ему шанс отомстить человеку, который роковым образом решил его судьбу.

* * *

— Ты и ты, — приказал Лонгус. — Стерегите его.

Двое римских охранников шагнули вперед и встали по обе стороны от Димадиса.

Советник запротестовал, взывая к пониманию и милосердию, но сенатор остался глух к просьбам. Через секунду в комнату вошли другие охранники; по тревоге был поднят весь дом. Часть людей Лонгус оставил охранять комнату, а остальных отправил в гостевые покои, чтобы арестовать пробравшихся в дом карфагенян. Последний приказ сенатора наполнил сердца солдат решимостью: никакой пощады.

* * *

Крон услышал громкий топот — не меньше четырех человек пробежали мимо двери, за которой он прятался. Карфагенянин приоткрыл дверь и увидел, как солдаты, издав боевой клич, чтобы подбодрить себя, ворвались в спальню Димадиса. Крон понимал, что у него есть лишь несколько драгоценных секунд, прежде чем враги поймут, что добыча ускользнула. Он выскочил из комнаты и бросился прямо в столовую, вход в которую находился ярдах в двадцати от него. Римский охранник стоял спиной к Крону, прислушиваясь к разговору в комнате. Карфагенянин мысленно поблагодарил богиню Танит, внявшую его мольбам.

* * *

— Как ты не понимаешь, Лонгус? — умолял Димадис. — Мне пришлось это сделать. Они грозили убить меня и мою семью, если я откажусь.

— Ничтожество! — Сенатор сплюнул.

Лонгус расхаживал по комнате, ожидая известий от охранников, отправленных убить карфагенян.

— Пойдешь вместе со мной к Гаю Дуилию. Расскажешь ему все, что знаешь. Все! Если попытаешься еще раз нас предать, я прикажу содрать с тебя кожу.

Димадис не отреагировал на угрозу. Советник уже не боялся опасностей, окруживших его со всех сторон. Нужно убедить римлян, что он на их стороне, а его семье грозит смерть. В глубине его измученной души теплилась надежда, что римляне прислушаются к его доводам.

* * *

Преодолевая последние несколько ярдов до римского охранника, Крон левой рукой вытащил кинжал из ножен на поясе и занес руку над головой. Со всего размаху он всадил лезвие в шею римлянина, перебив спинной мозг, так что охранник умер мгновенно, еще не успев упасть. Крон без помех вбежал в комнату, на ходу оценивая обстановку.

Казалось, помещение битком набито охранниками, но беглого взгляда было недостаточно, чтобы сосчитать их. Мозг лишь отметил их как группу — инстинкт воина автоматически регистрировал угрозу и оценивал шансы. Крон успевал нанести лишь один удар — у него не останется времени даже выдернуть меч из тела жертвы. Только одного человека он возьмет с собой к вратам подземного царства. Выбор был очевиден.