Книга Пуля калибра 7,92 - Сергей Михеенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, не дам. Не пустю!
Хрол встал. Вышел в приёмную. Колокола гудели в висках. Пошатывало. Даже сапоги стали жать.
– Завтра, завтра, Фрол Леонтьевич, смотреть участок приедем! – послышался в спину голос Лушонка; колокола гудели громко, торжественно, а голос Лушонка всё-таки перекрывал и их. – Так что встречайте!
– Встрену…
– Вот что, Ванька, окоп надо копать, – сказал Хрол, разуваясь возле порога; с трудом он стаскивал с отёкших ног хромовые офицерские сапоги, привезённые ему пятнадцать лет назад старшим сыном. Когда-то сапоги были в самую пору. Обувал только по праздникам да в город. Носил – радовался. А теперь вот снять с ноги не может.
– Какой окоп? – изумился Петушок.
– В полный профиль. Для стрельбы стоя. Похоже, на старости лет, нам с тобою, кадровым танкистам, придётся в пехоту переквалифицироваться. Без окопа нам тут не удержаться. А в окопе – пускай попробуют возьмут. Пускай атакуют. Трибит-твою…
Тикали на стене ходики. Скучно зудела муха в паутине в углу. Видно, паук был сытый, не спешил подступаться к ней. Ничего, до вечера оприходует свежатинку, думал Хрол, нисколько не жалея эту тварь.
– Не дам я им тут, под собою, никакой земли. Ни пяди, как говорил наш политрук Гришковец. Помнишь, Ванька, Гришковца? Правильный человек был. Я видел, как он горел, когда мы на прорыв пошли. В первой машине. Так и кинулся на орудия. Эх, как мы тогда прорывались! Один, может, из ста только и вышел… Ты тогда, на ту Голгофу, с нами не попал.
– Я в госпитале был, – заметил Петушок.
– Да, ты, Ванька, перекантовался в тылу…
– Ну тебя к пёсу! Перекантовался… Гангрену пережил! Чуть ног не лишился! Меня уже в смерётную перенесли. Всё! Безнадёжный!
– Прости, прости… А всё ж таки в окружение ты с нами не попал. Завтра пойдёшь со мною.
– Да что ты, Хрол, чепуховину городишь! Какой окоп? Побоятся они твоего окопа…
– Побоятся. Шум подыму. Люди заговорят – побоятся. Краснотынку продавать… А в атаку они не пойдут. Побоятся. Кто у них там воин?! Только бумажками шуршать да мелочью по карманам греметь…
– Ну, это… выкопать я тебе подмогну. А вечером мне, Хролушка, ко двору надо. Я и так тут с тобой два дня…
– Тогда пошли.
Окоп копали прямо за ручьём на взлобке, откуда хорошо просматривалась дорога – весь Черкасовский большак до самого леса.
Пока шли туда, пока облюбовывали место, Петушок всё отговаривал Хрола, принимался то браниться, то подтрунивать над ним. А когда воткнули лопаты и сняли верхний грунт, принялся с таким старанием выкладывать бруствер и подчищать стенки, что вскоре ячейка для двоих вполне была готова.
Прямо тут же, в окопе, старики распечатали бутылку ржаной водки, выпили, закусили солёными прошлогодними огурцами и варёной картошкой.
Прибежал Чичер, сел неподалёку и стал чесаться. Хрол кинул ему картошину. Чичер поймал её, подбросил, как мыша, и проглотил. Лёг, оскалился – засмеялся.
– И против кого ж мы тут оборону строим? А, Вань? – неожиданно сказал Хрол и усмехнулся. – Против своих же. Трибит-твою!..
– Ладно, Хрол, мне пора ко двору, – запросился Петушок.
И правда, день уже мерк. Солнце падало. И если Петушку идти в Черкасово, то надо было уже собираться.
– Ты смотри там, о моей позиции – никому. Пускай едут. А я их тут – хлебом да солью…
– Гляди, Хрол, не начепуши чего. А то сейчас новые законы строгие. Вон сколько мужиков в тюрьме сидит! А то, гляди, припаяют… за этот окоп… на полную катушку… на старости-то лет… Преднамеренное там… и прочее…
– А, пускай сажают. У меня в жизни тюрьмы только и не было.
– Хочешь умереть на нарах?
– А думаешь, в больнице, на тухлом матрасе, лучше?
– Ой, Хролушка, что-то сердце у меня за тебя неспокойное. А? Что ты задумал?
– Ну и трус же ты, Ванька. Если б с нами тогда в окружение попал, точно б обделался. А медалей у тебя больше, чем у меня. И как ты их, столько-то, умудрился получить? До сих пор вот думаю.
– Да у меня медалей-то всего пять! – Петушок смотрел на своего товарища с возмущением. – Две «За отвагу», одна «За боевые заслуги» и ещё «За освобождение Белграда» и «Наше дело правое…» У тебя все эти медали тоже есть. Если не растерял спьяну.
– У меня «За отвагу» только одна.
– В военкомат напиши. И тебе пришлют. Это ж мне за Мораву дали, за ранение. Тебе, может, тоже положено за тот бой. Всех представляли.
– Что я буду у них медали просить? Они знают, где я воевал и что мне положено.
– Ой, Хрол! Всё у тебя – через колено! Ну кто, скажи ты мне, о тебе будет хлопотать, кроме тебя самого?
– Ладно, хлопотун… Пугану вот завтра, чтобы неповадно было. Пусть знают: Фрол Леонтьевич Сазонов бараном в ихнем стаде никогда не был и не будет.
– Эх, Хрол, Хрол… – махнул рукой Петушок и побрёл по Черкасовскому большаку. Там, за полем и лесом, был теперь его дом – тесная квартира с текущим водопроводом и проеденным крысами полом.
Жалко ему было оставлять товарища одного. Да и в бутылке оставалось ещё немало ржаной…
Утром следующего дня кортеж машин, который возглавлял зелёный УАЗ главы сельской администрации, появился на большаке со стороны Черкасовского леса. Машины миновали лощинку, благополучно объехали болотце, заросшее камышом и кугушником, выскочили в поле и на самой середине его остановились, съехав на обочину прямо в высокую траву.
– Где живёт тот упорный старик? Я хочу с ним поговорить сам, – сказал человек в чёрной шляпе с большими полями; он был высок ростом, подтянут, тщательно выбрит, свеж и с удовольствием разминал ноги, оглядывая простор поля, обрамлённый дальним лесом.
– А во-он его хата, – услужливо указал за ручей Лушонок. – Видите, там, в липах?
– Хорошее место для дома, – сказал человек в чёрной шляпе. – Ручей летом не пересыхает?
– Нет. Много родников.
– Хорошо. Сделаем озеро, запустим рыбу. Привезём скутеры. Девочек… Пусть загорают, радуются жизни. Природа здесь красивая. Пусть здесь живут красивые люди.
Вышли люди из других машин. Из чёрного джипа – угрюмые охранники в дорогих пиджаках. Из белой «ауди» – женщины. Они высыпали разноцветной шумной стайкой из распахнутых дверей душной машины и разбрелись по овсянице. Охранники стояли молча и даже не смотрели на женщин. Женщины смеялись, рвали какие-то цветы. Всем им было хорошо.
– А что это там? – спросил вдруг человек в чёрной шляпе; он оторвал взгляд от женщин и указал в сторону взлобка, где желтела свежим песком какая-то копань.
