Книга Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

Затем на мое запястье легла рука Альвареса.

– Ты меня угробишь, – задыхаясь, произнес он. – Я уже слишком стар для таких подвигов.

– Неправда. Честное слово, ты бы выдержал даже дольше, чем я.

– Шутишь. – Его дыхание сделалось менее надрывным. Он встал рядом с парапетом. Глаза его были такими же темными, как река у него за спиной. – Иди сюда, – сказал он.

Поцелуй был властным и жадным, потому что он знал, что я не посмею его оттолкнуть. Он схватил мою руку и потянул вниз, на каменные ступени, которые я сразу даже не заметила. У наших ног плескалась река. В темноте Темза казалась потоком нефти, в котором подрагивающей россыпью отражались желтые огни противоположного берега. А еще от нее исходил мощный запах. Пахло грязью, отбросами, гнилыми фруктами.

Руки Альвареса обхватили меня за талию. Он зарылся лицом мне в шею, прижимая спиной к холодной кирпичной стене. Возможно, виной всему эндорфины, но я была готова раздеть его прямо на месте. А потом, чтобы остудить пыл, окунуться в ледяную воду.

Вдоль дорожки послышались шаги. Кто-то рассмеялся и зашагал дальше. За нами мог следить кто угодно. Альварес впился в меня поцелуем. Рука скользнула мне между ног. Я попыталась вздохнуть.

– Мы не можем, – прошептала я.

– Это почему же?

– Представь себе заголовки газет, если нас застукают. – Я оттолкнула его на расстояние вытянутой руки. – Бернс вряд ли обрадуется.

Альварес прижал губы к моему уху.

– Наплевать. Тебе просто нравится мучить меня.

– Новизна постепенно проходит, – усмехнулась я. – Отведи меня назад в отель. Закончи начатое.

Назад мы бежали медленнее, мимо сверкающего фарами потока машин на мосту Ватерлоо. Их задние огни красными искрами отражались в реке, словно это была Ночь Гая Фокса[54].

В фойе отеля было полно туристов. Они выстроились в недовольную очередь в ожидании, когда им выдадут ключи от номеров. Положив мне на плечо руку, Альварес вслед за мной трусцой вбежал вверх по лестнице. Пока я искала ключ, он снова принялся целовать меня. Мне же хотелось одного: лечь в постель и пронаблюдать, как он будет раздеваться. Увы, по ту сторону двери нас уже кто-то ждал.

– Привет, – весело произнесла Энджи. – Я решила прийти пораньше. Бернс подумал, что вам захочется вечером куда-нибудь выйти.

Я не знала, что мне делать, смеяться или плакать. Есть один психологический синдром, которым страдают больные депрессией. Он называется отложенное удовлетворение. Буквально все должно подождать. Люди заставляют себя тянуть с отпуском, откладывают поиски новой работы или партнера. А все потому, что им кажется, будто они не заслуживают счастья. Альварес негромко простонал. Его удовлетворение и без того откладывалось настолько долго, что терпение готово было лопнуть.

Глава 28

Похоже, у нас с Энджи уже началась наша собственная версия «Дня сурка»[55]. Я выбрала свой стандартный завтрак – фрукты и греческий йогурт, она же, как обычно, навалила полную тарелку тостов, яичницы и сосисок.

– В самый раз, – сказала она.

Было в ней нечто неотразимое, в этой белокурой крошке. Что бы она ни делала, всегда с воодушевлением – начиная поглощением пищи и кончая работой. Я бледнела на ее фоне. Для меня время как в замедленной съемке, каждое действие растягивалось на тысячелетия.

Когда я шла через фойе, меня окликнула дежурная за стойкой:

– Для вас есть почта, доктор Квентин. – Равнодушно скользнув по мне глазами, будто сегодня решила отдохнуть от обычной вежливости, она подтолкнула через стойку несколько конвертов.

Хари перенаправил в отель мою деловую корреспонденцию. Уорвикский университет приглашал выступить перед тамошними студентами по вопросу клинического лечения пациентов со случаями насилия в истории болезни. «АстраЗенека» рекламировала новое поколение препаратов, снижающих уровень тревожности. Никаких побочных эффектов, без зазрения совести утверждал рекламный буклет, и все ваши тревоги вскоре станут достоянием прошлого. Я не сразу заметила небольшой белый конверт в самом низу пачки.

На этот раз я не стала открывать его сразу. Наоборот, осторожно взяла в руки, как неисправную гранату. Энджи стояла у входа, болтая с Альваресом. Когда он подошел ко мне, она осталась стоять на месте. Возможно, рассчитывала заработать у Бернса дополнительные очки. Альварес выглядел намного бодрее, чем накануне. Не знаю, что пошло ему на пользу – пробежка или беспардонный флирт. Я в знак приветствия помахала ему конвертом.

– Смотрю, он не оставляет тебя в покое? – вздохнул полицейский.

Мы сели за столик в опустевшем кафетерии. Все уже давно позавтракали, за исключением пары-тройки туристов: они поглощали круассаны перед выходом. Альварес вскрыл письмо. Черные буквы были такими же четкими и аккуратными, как и в прошлый раз.

Дорогая Элис!

Пора прекратить борьбу. Нам нужно быть вместе. Но когда я пришел за тобой, ты убежала. Я видел, как ты спрыгнула с балкона, но не думай, что в следующий раз тебе удастся от меня сбежать. Я могу тебя поймать в любое время, и ты скажешь мне, что думаешь на самом деле, потому что боль заставляет людей быть честными. Вскоре ты станешь прозрачной, Элис. Я увижу тебя насквозь.

– Господи, – прошептал Альварес и вновь нахмурил брови. Кровь отлила от лица, будто угроза адресована ему лично. – Слава богу, он не знает, что ты здесь.

– Ты уверен?

Он помахал конвертом. Письмо было переадресовано из клиники.

– И на том спасибо.

Он пристально посмотрел на меня, оценивая мою реакцию.

– Тебе придется задержаться здесь надолго. Надеюсь, это понятно? Этот тип не собирается отступать и намерен довести свой план до конца. Пока он не пойман, о возвращении домой даже не мечтай.

– Не было печали, – пробормотала я. Сидеть в четырех бежевых стенах гостиничного номера, пока за окном проходит жизнь. Этак можно проторчать здесь целую вечность.

– Не переживай, время от времени я буду выводить тебя на свободу. – На какой-то миг показалось, что он вот-вот улыбнется, но это была лишь игра света. – Скажи, что тебя больше всего раздражает в твоем заточении?

– Все. Я должна быть на работе, помогать другим людям, чтобы они окончательно не сошли с ума. А шансы выйти в город вечером и вообще почти равны нулю.