Книга Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - Эдуард Чухраев

Слухи о бунте на кораблях быстро распространились по городу; конечно, все передавалось в сильно преувеличенном виде. К этому времени на улицах началась беспорядочная ружейная стрельба, стали раздаваться дикие крики и то и дело с бешеной скоростью носиться автомобили. Это была страшная ночь! Близился день. Но улицы были полны шумом, криками, стрельбой. Над Гельсингфорсом вставало багровое солнце, солнце крови.

4 марта в частях гарнизона и на кораблях продолжали расправляться с офицерами. Команды выдвигали требования немедленно списать офицеров и сверхсрочнослужащих, которые не пользовались авторитетом у личного состава. Во второй половине дня экипажи кораблей пошли на Вокзальную площадь встречать приезжающих из Петрограда членов Временного правительства и Петроградского Совета солдатских и рабочих депутатов. Здесь собралась огромная толпа представителей армии и флота в Гельсингфорсе, причем все солдаты и матросы были вооружены, а все офицеры – безоружны. Там был невообразимый хаос. Вдруг началась бессмысленная стрельба. Все это многотысячное революционное воинство обуяла неимоверная паника. Для успокоения обезумевшей толпы оркестру было приказано играть какой-то марш, и тогда понемногу все стали приходить в себя. Когда наконец все успокоились и заняли свои места, для безопасности и предотвращения вторичной паники была оцеплена вся площадь, а караулы обыскали и заняли прилегающие дома. Паника началась с того, что в автомобиль, в котором ехал генерал Н.Ф. Котен, влезли вооруженные солдаты и в грубой форме потребовали от генерала выдачи оружия. Генерал отказался исполнить требование и выхватил револьвер; тогда его тут же убили.

В 3 часа дня разнеслась весть, что в 1 час 20 минут в воротах Свеаборгского порта предательски, в спину, убит шедший на Вокзальную площадь командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин. В командование флотом сейчас же вступил, как старший, вице-адмирал Максимов, который стал величать себя первым революционным адмиралом. Вскоре на Вокзальную площадь въехал автомобиль с адмиралом Максимовым А.С., украшенным огромным красным бантом и окруженным несколькими офицерами своего штаба и вооруженными матросами. Команды приветствовали его громкими криками «ура». Это уже был один из популярнейших вождей переворота и враг «старого режима», вице-адмирал, проведший всю жизнь на службе его величества. Кстати, его избрали командующим флотом еще при живом Непенине на случайно собранном сходе матросов по предложению писарей штаба флота. Но Непенин не признал законности этого схода. Надо сказать, адмирал Максимов не был авторитеным офицером. Вот как о нем писал Г.К. Граф: «Адмирал Максимов всегда отличался карьеризмом и мелочно-честолюбивым характером. Не имея ни по заслугам, ни по уму никаких данных, чтобы претендовать на занятие высокого поста командующего флотом, он был в страшной претензии, когда не он, а адмирал Непенин был назначен на этот пост. Ведь Непенин был моложе его! При первых же признаках революции Максимов почувствовал, что пришла, наконец, пора осуществить свои честолюбивые замыслы. Он стал тайно агитировать среди своих подчиненных, чтобы те выбрали его на пост, который ему так хотелось занять».

А вот Непенин А.И. был заслуженным адмиралом, но стал жертвой февральской революции. 4 марта 1917 года, в день своей гибели, он издал приказ, в котором говорилось: «Считаю абсолютно недопустимым пролитие драгоценной русской крови. От имени нового Правительства Великой и Свободной России еще раз призываю офицеров к спокойствию и единению с командой и категорически воспрещаю пролитие крови, ибо жизнь каждого офицера, матроса и солдата особенно нужна России для победоносной войны с внешним врагом». Но через несколько часов его убили.

Убийство адмирала Непенина произошло при следующих обстоятельствах. Большинство команды флагманского корабля «Кречет» отправилось на площадь, чтобы встретить членов Временного правительства. В это время к «Кречету» подошла большая вооруженная толпа и стала шумно требовать, чтобы адмирал тоже пошел на площадь встречать депутацию. Адмирал Непенин решил пойти и в сопровождении своего флаг-офицера лейтенанта П.И. Тирбаха сошел на берег. Они шли впереди, а за ними толпа, среди которой находился и будущий убийца адмирала, одетый в морскую унтер-офицерскую форму. Он шел все время сзади адмирала, держа наперевес винтовку. Едва только адмирал стал выходить из ворот порта, сзади него раздался выстрел. Это убийца в матросской форме совершил свое злое дело. Адмирал упал, но и тогда в него было сделано еще несколько выстрелов из винтовок и револьверов.

Вечером того же дня лейтенант Тирбах разыскал тело адмирала, обмыл, одел и на следующий день устроил похороны. Похоронен Андриан Иванович был на русском православном кладбище в Хельсинки.

Впоследствии Петр Грудачев, который в 1917 году был матросом береговой минной роты в Гельсингфорсе, в своих воспоминаниях утверждал, что это он убил Непенина вместе с тремя другими матросами: «Я вглядывался в адмирала, когда он медленно спускался по трапу. Вспомнились рассказы матросов о его жестокости, бесчеловечном отношении. И скованность моя, смущение отступили: передо мной был враг. Враг всех матросов, а значит, и мой личный враг. Спустя несколько минут приговор революции был приведен в исполнение. Ни у кого из четверых не дрогнула рука, ничей револьвер не дал осечки…» Однако, по мнению В. Звягинцева, Грудачев мог задним числом приписывать себе «революционные заслуги». Большевик Н.А. Ховрин оправдывал убийство тем, что Непенин скрывал вести о революции в Петрограде от матросов и не согласился добровольно сдать командование флотом выбранному на матросском митинге адмиралу Максимову.

Кровавая ночь на Балтийском флоте в марте 1917 года

В Гельсингфорсе и на флоте долго находились под впечатлением страшной, кровавой ночи с 3 на 4 марта. Каждый момент можно было ожидать повторения вспышек, новых насилий, новых убийств. Постепенно стали выясняться подробности того, что происходило на кораблях в ту ночь.

На гельсингфорсском рейде в ту ночь стояли линейные корабли и крейсера. Здесь были сосредоточены главные силы, главный оплот России на Балтийском море. Мористее других кораблей стояла бригада дредноутов: «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Слава», «Громобой», «Россия», «Диана». Именно эти корабли стали буревестниками революции, злодеяний и позора. Именно здесь начинался бунт, полилась кровь офицеров… Более остро, чем где-либо, он прошел на 2-й бригаде линейных кораблей. Вот что происходило на «Андрее Первозванном», по рассказу его командира капитана 1-го ранга Г.О. Гадда. Вместе со своими офицерами он пережил эту ночь при самых ужасных обстоятельствах.

«1 марта, утром, корабль посетил командующий флотом адмирал Непенин и объявил перед фронтом команды об отречении государя императора и переходе власти в руки Временного правительства. Через два дня был получен акт государя императора и объявлен команде. Все эти известия она приняла спокойно. 3 марта вернулся из Петрограда начальник нашей бригады контр-адмирал А.К. Небольсин. Но около 8 часов вечера старший офицер доложил, что в команде заметно сильное волнение. Тогда я направился к командным помещениям. По дороге мне кто-то сказал, что убит вахтенный начальник, а далее сообщили, что убит адмирал Небольсин. Потом я встретил нескольких кондукторов, бежавших мне навстречу и кричавших, что “команда разобрала винтовки и стреляет”. Видя, что времени терять нельзя, я приказал офицерам взять револьверы и держаться всем вместе в кают-компании. Команда, увидев, что офицеры вооружены револьверами, не решалась наступать по коридорам и начала стрелять через иллюминаторы в верхней палубе, что было удобно, так как наши помещения были освещены. Тем временем офицеры разделились на две группы, и каждая охраняла свой выход в коридор, решившись, если не отбиться, то, во всяком случае, дорого продать свою жизнь. Пули пронизывали тонкие железные переборки, легко достигали нас, так что скоро был тяжело ранен в грудь и живот мичман Т.Т. Воробьев и убит один из вестовых. Через некоторое время, так как осада все продолжалась, я предложил офицерам выйти наверх к команде и попробовать ее образумить. Но убедился, что пока выходить нельзя и придется продолжать выдерживать осаду внизу. Уже три четверти часа продолжалась эта отвратительная стрельба по офицерам.