Книга Хроники времен Сервантеса - Владимир Фромер

Филипп II, находившийся на вершине могущества, всю жизнь грезил о создании всемирной католической империи с единым королем и с единой верой. Во второй половине XVI в. столетия казалось, что до вожделенной цели остается всего один шаг. Владения Филиппа раскинулись на четырех континентах. Его империя включала половину Европы, громадные территории в двух Америках, значительную часть Африки. Еще никогда в истории ни один человек не обладал такой непомерной властью над таким множеством народов и государств. Судьбы мира находились в холеных руках этого короля, которого льстиво называли защитником истинной веры и искоренителем ереси.

В золотых рудниках Америки добывалось больше золота, чем во всем остальном мире. «Золотой флот», состоящий из тяжелых галеонов, раз в год доставлял в испанский порт Кадис добычу, о которой грезили отчаянные английские корсары, подстерегавшие «золотые галеоны» на пути от Нового Света до испанской гавани. Не раз случалось так, что бесценные грузы попадали не в испанскую, а в английскую казну. Для того чтобы спокойно вывозить золото из Мексики и Перу, необходимо было сокрушить Англию. Король Филипп был убежден, что после того как это произойдет, вся протестантская Европа вернется в материнские объятия католической церкви. Больше всего короля возмущала помощь, которую королева-еретичка оказывала его мятежным подданным в Нидерландах.

Предшественница Елизаветы на английском престоле королева Мария была женой Филиппа II, и они вместе выкорчевывали протестантскую ересь в стране. Мария была старше своего мужа на одиннадцать лет. У нее была дряблая кожа, морщинистое лицо и плохая фигура. Раздражительная, лишенная женской привлекательности, постоянно болевшая, она раздражала Филиппа, но он терпеливо ждал ее смерти в надежде заполучить английский трон.

Пять лет по всей стране пылали костры, на которых сжигали еретиков, за что Мария удостоилась в народе прозвища «Кровавая». После ее смерти Филипп хотел жениться на Елизавете, но та ответила решительным отказом.

Когда Елизавета взошла на престол, ей было всего двадцать пять лет. Уставший от варварского правления Марии Кровавой, народ с надеждой и радостью приветствовал новую повелительницу. Люди ликовали так, словно они избавились от страшного кошмара. Небо, надолго скрытое за дымом костров, вновь стало ясным.

Рыжеватая, стройная, с несколько длинноватым для женщины носом, Елизавета не считалась красавицей, но была недурна собой. Умная и щедрая, вероломная и лживая, она унаследовала отцовскую вспыльчивость и часто бывала несправедливой. Тем не менее в истории Англии не было ничего славнее ее сорокапятилетнего царствования.

В 1585–1587 годах ситуация резко обострилась. Английский морской волк Фрэнсис Дрейк блокировал испанские коммуникационные линии в Карибском море и совершал опустошительные набеги на испанские поселения.

В феврале 1587 года, после двадцатилетнего пребывании в английском плену, была казнена католическая королева Шотландии Мария Стюарт, также претендовавшая на английский престол. Это была капля, переполнившая чашу терпения.

К тому времени уже была создана Непобедимая армада, состоявшая из 130 боевых и 30 транспортных судов с 2630 орудиями на бортах. Экипажи насчитывали 8000 матросов и пушкарей и 19 000 солдат — мушкетеров, аркебузиров и алебардистов. Но это еще не все. Мощнейшая в истории флотилия должна была принять тридцатитысячное испанское войско, сражавшееся в Нидерландах под командованием Александра Фарнезе, герцога Пармского.

Король Филипп полагал, что таких сил вполне достаточно для завоевания Англии. Организатором армады и ее первым командующим был опытный адмирал маркиз де Санта-Круз, но он неожиданно скончался от сердечного приступа. На его место Филипп назначил своего кузена герцога Медина-Сидонию, знатнейшего дворянина Испании. Герцог не был ни героем, ни флотоводцем, но отличался благоразумием и усердием. Никогда не проявлявший инициативы, он чувствовал себя уверенно лишь выполняя королевские инструкции.

Медина-Сидония попытался отказаться от оказанной ему чести: «Государь, — написал он Филиппу, — я не очень сведущ в морском деле и полагаю, что армадой должен командовать более профессионально подготовленный человек».

«Ваша скромность весьма похвальна, — ответил Филипп, — но беспокоиться вам не о чем, ибо Господь, которому мы все верно служим, дарует победу правому делу».

27 мая 1588 года попутный ветер позволил Великой армаде выйти в море. Береговые батареи провожали каждое судно тройным салютом, а корабли армады любезно отвечали тремя залпами, хотя следовало бы беречь порох, которого было не так уж много. Герцог доносил королю: «Как ведомо Вашему Величеству, орудийный салют вселяет бодрость духа и укрепляет сердца любого воинства».

Англия тем временем не бездействовала. Испанская угроза вызвала невиданный подъем национального духа. Все мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет прошли курс обучения военному делу. Флот государства, состоявший из тридцати четырех боевых кораблей, значительно пополнился за счет собранных народом средств. Некоторые советники королевы подбивали ее истребить в Англии всех католиков как потенциальную пятую колонну.

Елизавета с негодованием отвергла эти предложения. «Для королевы все подданные равны. Они для меня, что дети для матери, и я никогда не поверю в их дурные наклонности», — заявила она на заседании Государственного совета.

Английские католики отплатили своей повелительнице непоколебимой верностью, проявив себя людьми чести, достойными и храбрыми. Вся Англия в едином порыве поднялась на борьбу. По обоим берегам Темзы в рекордно короткий срок возникли укрепления. Солдаты и матросы заняли свои места. Страна ждала появления Великой армады, готовая умереть, но не покориться.

Сама королева, облаченная в серебристые доспехи, верхом на белой лошади обратилась в форте Тилбери к своим воинам с вдохновенной речью, встреченной с неподдающимся описанию восторгом.

А тем временем корабли армады вошли в Ла-Манш и поплыли вдоль него, выстроившись полумесяцем столь громадным, что ширина его доходила до семи миль. Но легкие английские суда стремительно нагнали испанцев, и неповоротливым галеонам, даже самую малость отставшим от полумесяца, пришлось худо. Три из них были захвачены, три потоплены. А вскоре и совсем рухнул миф о непобедимости Великой армады.

27 июля ночью Фрэнсис Дрейк отправил в самую ее сердцевину восемь отчаянно паливших боевых кораблей и несколько горящих брандеров. Испанские суда в ужасе устремились в открытое море, где начавшаяся буря разметала их в разные стороны. Громадные волны швыряли их на скалы и рифы, и непобедимый флот, потерявший в ту ночь тридцать больших кораблей и десять тысяч солдат и матросов, перестал существовать как боеспособная сила. И хотя у испанцев оставалось еще около ста кораблей, герцог Медина-Сидония официально объявил об отступлении. О высадке десанта нечего было и думать. И флот, вернее то, что от него осталось, направился восвояси через Северное море, огибая Шотландию и Ирландию. Нужно было пройти 750 лье по Северному морю, о котором в те времена почти ничего не было известно. Корабли плыли наугад. А тут еще выяснилось, что катастрофически не хватает питьевой воды и провизии.