Книга Реформатор - Сергей Хрущев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В июне 1953 года отец, как и все остальные члены Президиума ЦК, ничего не знал о создании «нового структурного подразделения» МВД, но он интуитивно ощутил, что промедление смерти подобно, и решил идти ва-банк, напрямую поговорить с Маленковым. О том, что пришла пора от Берии избавиться, они с Булганиным обсудили все раньше и пришли к согласию. Вот только без Маленкова их согласие мало что значило. Начиная разговор с Маленковым, отец волновался, но тот легко согласился: «С Берией надо что-то делать». Так возникла инициативная «тройка» – Хрущев, Булганин, Маленков. После согласия Маленкова отец уже почти не сомневался в успехе, все остальные члены Президиума ЦК Берию ненавидели и боялись, сомнение вызывал только Микоян, никогда не знаешь, что у него на уме.
Отец договорился с Маленковым и Булганиным поодиночке прощупать членов Президиума. Как поступить с Берией, арестовывать его или нет, они не решили, но в душе понимали, что оставлять его на свободе смертельно опасно, правда, слово «арест» пока не произносили.
Не могу сказать, что я догадывался о происходившем, все вершилось в глубокой тайне. К тому же в мои восемнадцать лет меня больше интересовали друзья и наступавшие каникулы. А что там происходит за кремлевскими стенами? Что надо, то и происходит. А происходило многое.
После смерти Сталина страна начала меняться, сначала еле заметно, а затем все быстрее. Сталина поминали часто, но без былого придыхания. В газетах печатали такое, о чем год назад и помыслить не могли. И не печатали то, чем еще несколько месяцев назад полностью были забиты их полосы. Практически перестали клеймить сионистов и безродных космополитов, а ведь еще в январе 1953 года ведомственная типография МВД отпечатала и распространила брошюру на тему: «Почему евреев следует переселить из городов в сельскую местность?» На финишную прямую вышли буксовавшие последние месяцы переговоры о заключении мира в Корее, начался обмен пленных, гражданских и военных. 1 апреля объявили об очередном снижении цен. К нему привыкли и его ждали. 25 апреля «Правда» опубликовала полный текст недавнего выступления президента США Эйзенхауэра в Национальном пресс-клубе. 11 мая без купюр напечатали выступление Черчилля в Палате общин Великобритании. Новое советское руководство демонстрировало явное стремление начать диалог с Западом.
В первой декаде июня крейсер «Свердлов» прибыл в Великобританию для участия в параде в честь коронации Елизаветы II. Это первый такой визит после начала холодной войны.
25 июня объявили подписку на очередной Государственный заем развития народного хозяйства на сумму 15 миллиардов рублей. Добровольно-принудительно подписывались все, в том числе и мы, студенты, отдавали месячный заработок, порой два, иначе сумму в 15 миллиардов со скудных зарплат тех лет (в 400–500 рублей) не собрать. Займы ввели Постановлением Совнаркома 1 июля 1940 года. Считалось, что эти деньги помогут ускоренному росту экономики, страна станет богаче и без труда вернет заем. Сроки погашения установили в двадцать лет. Отечественная война смешала планы, деньги пошли не на развитие экономики, а на разгром врага, потом на восстановление разрушенного войной. Сумма займов год от года росла. Одновременно росла и сумма выплат за выигрыши, разыгрываемые несколько раз в году по облигациям займа. К 1953 году суммарные выплаты приблизились к сумме ежегодных заимствований. Государственный заем все больше походил на финансовую пирамиду. В Москве достраивали высотки, и не только высотки. Газеты отрапортовали: за 1952 год жилья сдали почти в два раза больше, чем в 1949 году.
(Окончание)
Антибериевский заговор вошел в заключительную фазу в период берлинских событий. Отец, Маленков, Булганин поодиночке переговорили со всеми членами Президиума ЦК, с «болотом». Все они, еще вчера и даже сегодня безоговорочно поддерживавшие Берию, с готовностью присоединились к отцу и его союзникам. Молотов пошел дальше всех, настаивал не просто на отстранении Берии от власти, но на его немедленном аресте. Собственно, арест напрашивался сам собой. Они ощущали себя заложниками Берии: стоит ему мигнуть, и их собственная охрана, подчинявшаяся непосредственно Берии, немедленно арестует своих охраняемых. Плюс в распоряжении Берии полк охраны Кремля, плюс дивизия имени Дзержинского, плюс, плюс, плюс…
Не допуская возможности покушения на собственную власть, Берия проглядел или не обратил внимания на подозрительную активность отца и иже с ним. В июне он продолжил чистку МВД в Москве и республиках, начали шерстить и зарубежную агентуру. Увольняли всех заподозренных в нелояльности новому «хозяину». В одной только ГДР из 2 800 сотрудников советской разведки и контрразведки заменили 1700 человек148.
Региональные управления МВД получили указание собирать информацию о деятельности местных администраций и по секретным каналам связи МВД пересылать ее Берии. Начальник 1-го спецотдела МВД Александр Семенович Кузнецов уже во время суда над Берией сообщил: «Берия приказал мне связаться со всеми начальниками управлений МВД и передать им его указание сдать на хранение в центр оперативно-агентурные материалы, собранные на руководящих работников, партийных и советских органов, в том числе на руководителей партии и государства. Такие материалы мы получили, составили опись, которую к 25 мая вместе с рапортом на имя Берии передали Заместителю министра Богдану Кабулову»149.
Однако не все начальники управлений «честно» выполнили приказ Берии. С мест те, кого еще не успели вычистить, звонили в ЦК, жаловались, предупреждали: что-то затевается. Одного такого не вычищенного Берией начальника управления внутренних дел Львовской области генерала Тимофея Амвросиевича Строкача отец упоминает в своих воспоминаниях. Получив по своей линии приказ собирать компрометирующие материалы на местных советских и партийных руководителей, он отказался его выполнять без санкции секретаря обкома. «Тогда Строкачу позвонил Берия и сказал, что если он станет умничать, то превратится в лагерную пыль»150. Строкач угрозы не испугался и обо всем доложил секретарю обкома Зиновию Тимофеевичу Сердюку. Зиновий Тимофеевич немедленно позвонил Хрущеву.
Отец знал Сердюка с 1938 года. Тогда в обезлюдевшем после арестов 1937 года Киеве отцу пришлось одновременно возглавлять республиканский ЦК, правительство и Киевский обком партии. В обкоме ему приглянулся тридцатипятилетний смышленый, расторопный Сердюк. Он стал правой рукой отца, а на следующий год его избрали секретарем Киевского обкома. С тех лет они дружили. «Сигнализировал» в Москву к тому времени уже уволенный Берией министр МВД Белоруссии Баскаков.
Какие-то историки не находят в приказе Берии особой крамолы, на то они и госбезопасность, чтобы собирать, накапливать в своих архивах различные сведения. При этом забывается или умалчивается, что тем самым Берия продолжал сталинскую методу руководить страной не в соответствии со сложившейся властной иерархией, а посредством «органов», когда глава местных органов госбезопасности, по существу, довлел и над партийной, и над советской властью. Здесь принципиальное расхождение Берии и Хрущева, который хотел сломать такую схему и в соответствии с Уставом партии и Конституцией страны вернуть утерянные полномочия обкомам, а через них и Советам.
