Книга Войны Митридата - Михаил Елисеев

Не случайно, когда Плутарх рассказывает о понтийской армии, то о её командующих говорит во множественном числе. Это однозначно свидетельствует о том, что каждый из стратегов мнил себя главным. Мало того, войско почувствовало разлад среди командиров, и дисциплина начала стремительно падать. Фраза Плутарха о том, что «враги, которые и без того были не слишком послушны своим многочисленным начальникам», объясняет очень многое. На основании тех сведений, которые сообщают Аппиан и Плутарх, можно сделать вывод о том, что между Таксилом и Архелаем существовали серьёзные разногласия. Архелай был против решающего сражения, другие командиры во главе с Таксилом считали наоборот.

Герой обороны Пирея Суллы не боялся, он бил его не раз и трепета перед римскими легионами не испытывал. Но в то же время Архелай был знаком с великолепными боевыми качествами легионеров. Видя другой путь к победе, причём к победе малой кровью, он отстаивал свой план действий. Суллу поджимало время, ситуация в Италии могла взорваться в любой момент! Если затянуть войну, то проконсул начнёт спешить, а спешка – плохой помощник, и рано или поздно римлянин сделает ошибку, которая может привести его к гибели. Но так считал только Архелай, остальные военачальники были явно противоположного мнения.

Когда понтийская армия подошла к Херонее, то стало ясно, что город уже занят римлянами. На штурм идти не рискнули, потому что приближалась армия Суллы. Пришлось разбивать лагерь. Казалось, что на стороне понтийцев все шансы на победу, поскольку равнинная местность позволяла им реализовать своё превосходство в кавалерии и численное преимущество. Но так только казалось! Дело в том, что лагерь армии Митридата располагался в неудобном месте. В тылу были горы с крутыми склонами, что мешало развернуть войска, а выход на равнину перекрывали римские легионы. Зато Сулла имел в тылу широкую и ровную местность и при желании мог отступить или свободно маневрировать. Понтийцы такой возможности были лишены, и в случае поражения крутые склоны гор делали организованный отход практически невозможным. Поэтому стратегам была нужна только победа.

Другое дело, почему они оказались в таком нелепом положении. Валить всё на одного Архелая смысла нет, мы видели, что в войсках и других командиров было предостаточно. Тот же Таксил вполне законно вступил в командование армией после смерти Аркафия, и можно не сомневаться, что и высший и низший командный состав его поддерживали, считая «своим». Архелай мог рассчитывать только на своих ветеранов. Судя по всему, вопрос о том, кто над кем начальствует, так и остался нерешенным. Недаром Плутарх упоминал про «многочисленных начальников». Прямым подтверждением этому служит указание Павсания на то, что «у херонейцев на их земле есть два трофея, которые поставили римляне и Сулла, победив войско Митридата под начальством Таксила». Но Аппиан конкретно называет командующим Архелая. А это свидетельствует только об одном – единого командования не было! Возможно, что такой подход к делу и сыграл свою роковую роль в том, что понтийская армия оказалась на столь неудобной позиции, в «небрежно раскинутом лагере». Когда начальников много, неизбежно наблюдается падение дисциплины, а разброд и шатание начинают отрицательно влиять на положение дел.

* * *

Став лагерем напротив армии Понта, римский командующий в течение суток оставался на месте, а затем, оставив легата Мурену прикрывать отход, выступил в сторону Херонеи, на соединение с легионом Габиния. С одной стороны, Сулла как бы приглашал врага на битву – вот вам место, стройтесь в боевые порядки – и вперёд! Но была у проконсула и ещё одна задумка. Дело в том, что над равниной возвышался холм Фурий, чья скалистая вершина господствовала над местностью. В данный момент он был занят неприятелем, что накануне решающей битвы представляло серьёзную опасность для римской армии, поскольку холм мог стать ключевым пунктом понтийской диспозиции. Но римскому командующему большую услугу оказали горожане Херонеи, которые обещали помочь завладеть этой высотой. Как обычно бывает в таких случаях, нашлась некая тайная тропа, о которой местные жители знали, а защитники позиций – нет. Исходя из этого, двое горожан, Гомолоих и Анаксидам, брались провести по ней небольшой римский отряд и вывести его в такое место, откуда можно было перебить понтийцев стрелами и камнями. Или просто прогнать на равнину.

Как только римляне выступили в сторону холма, Сулла приказал строить легионы, поскольку вдалеке появилась понтийская армия. Проконсул поставил войско обычным боевым порядком, сам по традиции встав на правом фланге, а левый фланг доверил Мурене. Но, исходя из того, что армия Митридата обладала как численным превосходством, так и преимуществом в кавалерии, Сулла поставил в резерве запасные когорты под командованием Гортензия и Гальбы. Он просто опасался охвата фронта. Так что не Цезарь при Фарсале первый додумался ставить за линией легионов когорты для отражения кавалерийской атаки. Гай Юлий просто воспользовался тем, что до него было придумано Суллой. Наблюдая за приближающимися рядами понтийцев, проконсул видел, что один из флангов вражеской армии был усилен многочисленной конницей и мобильными войсками. Это крыло было гибким и подвижным, что создавало реальную угрозу охвата римского фронта.

Действительно, стратеги Митридата решили обойти фланг вражеской армии. На это их подталкивало численное превосходство над противником и преимущество в кавалерии. Основой понтийского боевого строя была «фаланга рабов», правый фланг которой прикрывали «медные щиты». Слева фалангу прикрывали ветераны, эвакуированные из Пирея. На правом и левом крыле стояли большие массы кавалерии и легковооружённых войск, причем, как уже отмечалось, именно правый фланг был ударным. Там стоял Архелай с отборными отрядами всадников. Впереди боевых порядков понтийцев расположились колесницы с косами. Судя по всему, план стратегов был довольно прост – одновременным ударом колесниц с фронта и кавалерии с правого фланга опрокинуть римские ряды и, введя в дело тяжёлую пехоту, довершить разгром.

Таксил дал знак, и фаланга медленно двинулась вперёд. На флангах пришли в движение отряды кавалерии, пошли в атаку мобильные войска, и понтийская армия под грохот барабанов и звуки труб начала наступление.

* * *

Тем временем римский отряд, посланный захватить холм Фурий, блестяще справился со своей задачей. Внезапно атаковав врага, легионеры обратили его в бегство, причём основные потери понтийцы понесли во время беспорядочного отступления. Бросая в панике щиты, копья и доспехи, толпа беглецов бросилась вниз по склону. Образовалась жуткая давка, воины сбивали друг друга с ног и насмерть затаптывали своих товарищей. Скатившись волной с холма, паникёры в ужасе заметались между двумя сближающимися армиями. Одни из них налетели на идущие вперед римские когорты левого фланга и были перебиты легионерами. Другие метнулись навстречу своим и привели в замешательство наступающие войска понтийцев. Произошла заминка, и пока стратеги разбирались, что к чему, драгоценное время было потеряно. Увидев неразбериху в рядах противника, Сулла отдал приказ атаковать.

Легионеры совершили молниеносный бросок вперёд и выскочили прямо на боевые колесницы, которые только-только начинали движение и не успели взять положенный разбег. Вся сила этих машин для убийства заключается в их скорости, но при Херонее сначала замешательство в собственных рядах, а затем стремительная атака легионов лишили их возможности как следует разогнаться. Поэтому колесницы сделались лёгкой добычей для врага. Легионеры метнули пилумы, и десятки возниц и стрелков повалились в пыль с повозок. Затем римляне выхватили мечи, подбежали к колесницам и принялись добивать тех, кто ещё оставался жив. Покончив с первой линией понтийцев, легионеры выровняли ряды, сдвинули большие прямоугольные щиты и с боевым кличем ринулись в атаку.