Книга Быть может… - Вера Заведеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Известно, что каждые семь лет человек словно нарождается заново, но к концу десятой семилетки у многих начинаются сбои в этом божественном механизме: следующее «рождение» может уже и не произойти – часы жизни остановятся. Удастся ли ей дотянуть до своего юбилея и испытать некое торжество момента перехода в иную возрастную ипостась? Подвести какие-никакие итоги? Конечно, лучше бы предварительные…
Но «торжество момента» не случилось: за месяц до юбилея заболел ее муж.
– Быстро в больницу! – распорядился пожилой врач из поликлиники.
– Я не могу. У меня же лекции в институте! Может, какие-то уколы помогут снять боль в ноге? – попробовал увильнуть от проблемы муж.
– Нет. Все плохо. Не тяните. Отправляйтесь прямо сейчас.
Но пока дело дошло до госпитализации, минула целая неделя… хождения по врачам. Хирург известной московской больницы, крупный седоватый мужчина, долго мял ногу пациента и недовольно морщился:
– Вам нужна срочная операция на артерии, а мы специализируемся на венах и больных принимаем только в плановом порядке, по очереди. Вызывайте из дома «Скорую», покажите наши заключения, и… отвезут… где будет место. Все. До свидания, – торопливо закончил он, пряча глаза.
– Меня выставили… – растерянно произнес муж, выходя из кабинета.
– Как же так?! – метнулась она к доктору.
Вопрос ее повис в воздухе. Ошеломленные, они позвонили сыну. Если бы не предупрежденный заранее товарищ их сына, который заведовал соседним отделением в этой больнице и оказался в нужном месте в нужное время… Они уже собирались уходить домой, как вдруг заметили спешившего к ним врача, которого сопровождал такой же здоровяк, но моложе. Доктора подхватили мужа и повели его обратно, бросив ей на ходу:
– Посмотрим его еще раз с профессором… Место мы вам нашли… что же вы сразу-то не сказали, от кого…
Дальше – как при ускоренной киносъемке: «Бегом! В палату! Документы – медсестре!». В нейрохирургическом отделении мужа мгновенно вытряхнули из одежды, словно тряпичную куклу, прицепили к капельнице, накинули на него простыню, словно хитон, и повезли на УЗИ. Она осталась ждать его возвращения в палату, радуясь удачному разрешению вопроса.
– Вы кто ему?
– Жена.
Заведующий отделением, рослый хмурый хирург, был краток:
– Положение тяжелое. Сейчас его увезли в реанимацию. Если доживет до завтрашнего утра, будем делать операцию на следующий день. Возможно, придется ампутировать ногу. До паха. Там ничего сделать нельзя. Почти. Я постараюсь, но ничего не могу обещать. Конечно, качество жизни без ноги уже не то, но все-таки жизни…
Как? Почему? Зачем реанимация человеку, который сам пришел в больницу, пусть и с палкой? А страшное слово «ампутация»? Это же обычно грозит курильщикам и диабетикам. Но ее муж не курит уже лет сорок, да и диабета у него вроде нет… Сердце у нее рванулось к горлу, а в голове застучали на все лады молоточки.
– Пожалуйста, попытайтесь сохранить ему жизнь… Пусть без ноги… голова и руки… они важнее… нам этого достаточно… – молила она врача, лихорадочно заклиная себя: «Только не упади в обморок!».
Надо собрать себя «в кучку», взнуздав собственные недуги. Только бы выжил… остальное неважно. И не с такими увечьями живут… Сын нас поддержит… Как-нибудь справимся… Дома все приспособим и на даче что-нибудь придумаем… Но лучше пока не думать об этом. Сейчас главное – удержать его на этом свете. Своими мольбами, силой духа.
В церковь она ходила редко, как и многие, – по великим праздникам, да еще когда сильно прижмет. Маленькая старинная церковь недалеко от дома – уютная и не пафосная. Строгий Николай Чудотворец смотрел на нее с иконы сочувственно, слушая неловкий лепет вместо молитвы: «Поплачь, поплачь, – словно говорили его глаза, проникающие прямо в душу, – легче станет».
Телефон молчал, и это немного успокаивало. Все-таки неизвестность оставляет надежду. Утром в больнице ее уже поджидал сын – их с мужем надежда и опора. «Все вопросы – к реанимации», – сообщили в отделении. Томительное ожидание неизвестно чего. Дверь в реанимацию была приоткрыта, и они прокрались к палатам, пытаясь разглядеть среди опутанных трубками неподвижных тел свое, родное.
– Что вы здесь делаете?! Уходите немедленно!
– Мы хотели поддержать своего больного перед операцией…
– От вас ему будет только один вред! Приходите завтра! – рявкнул врач.
Раз он в реанимации, а не… в другом месте, значит есть надежда, и это уже хорошо. Завтра долго не наступало. Утром в отделении тишина: «Ждите, хирурги на операции». Она выбрала себе «наблюдательный пост» напротив кабинета заведующего, который будет сам оперировать. Казалось, время остановилось и все вокруг вместе с ней окаменело.
Врачи появились внезапно и торопливо прошли мимо. Она ринулась за ними и схватила за рукав палатного врача, такого же огромного, как и его шеф.
– Как? Что? – смотрела она на него собачьими глазами, не в силах вымолвить ни слова.
– Сделали невозможное, благодарите искусного хирурга, – кивнул он в сторону заведующего, удалявшегося в свой кабинет.
– А ногу?! Отняли?! – прохрипела она.
– Ну что вы! Кто вам сказал? За ногу мы еще поборемся! Его сейчас перевезли в реанимацию, и вы можете к нему заглянуть, если там пустят.
«Там» милостиво разрешили. В зеленом балахоне на завязках она двинулась на ватных ногах к палате. Осунувшийся муж, весь в трубках и повязках, полулежал на кровати и пытался справиться с больничным «обедом». Живой… «Как он исхудал за эти дни! Одни глаза остались!»
– Как ты? – спросила она дрожащим голосом, целуя его в сиреневые губы.
– Уже ничего. Скорее бы убраться из этой пыточной камеры. Что я тут пережил… Хотели ногу отнять… И тромб еле поймали… Врач сказал: «Жить хочешь?» Не дали даже тебе позвонить, посоветоваться… Кому нужен калека…
– Не бойся, все уже позади… И ты нам всем очень нужен… с ногами или без – неважно.
Потом была беседа с хирургом – короткая и беспощадная. Апеллировал он в основном к сыну, сочтя его в этой ситуации главным ответственным лицом.
Их всех ожидал долгий и нелегкий путь к некоему подобию того, что суровый хирург обозначил «качеством жизни». Пусть так! Все же главное слово – «жизнь»! И они постараются ее сохранить… Когда-то давно, в первые годы их супружества, ей приснился страшный сон: она рыдает над мертвым мужем, который тогда сильно заболел, и слышит чей-то голос: «Ты знаешь, что тебя ждет? Чего ты хочешь?» «Пусть будет, что будет. Лишь бы он был жив, со мной или без меня – это неважно. Я не хочу его отпускать… туда».
Вот и теперь, спустя сорок пять лет, она все еще не хочет его отпускать…
