Книга Прости за любовь - Таня Винк

– Не уничтожить, а перенести, – поправил Савченко.

– Я бы послушал специалиста, – сказал Юра. – Даже могилы переносят, а уж клумбу!

Все сидели в гостиной, когда со двора донесся громкий лай Давинчи. Юра подошел к окну. Пес лаял на клумбу.

– Не вовремя, до полуночи десять минут осталось! – проворчал Юра и выбежал во двор.

Гости с любопытством наблюдали, как Юра выбежал в ярко освещенный двор, как приказал лабрадору сесть – тот сел и уставился на хозяина. Юра что-то сказал псу – тот дернул головой, вроде как ответил. Юра еще что-то сказал – Давинчи встал и пошел к дому на полшага позади хозяина.

– Что это с ним? – спросил Дима.

– Не знаю, – пожал плечами Юра. – Завтра разберемся. Главное – успеть поднять бокалы.

Дима проснулся без четверти десять. Он с трудом раскрыл глаза и увидел не одну люстру, а две.

– Кажется, я перебрал… – Он закрыл лицо ладонями.

– Это точно, – сказала Лена, – тебе уже не тридцать и даже не сорок. – Она положила руку ему на лоб. – Слава богу, нет температуры.

– А что, должна быть? – спросил Дима.

– Конечно, вы же с Яровым босиком вокруг елки плясали.

– Вокруг елки?

– Да.

– Босиком?

– Да. Хорошо еще, что не нагишом!

– Да, пить надо меньше.

Лена встала с постели и набросила халат.

– Кажется, кто-то уже проснулся и вышел из дома.

– Это Юра.

– Почему ты так решил?

– Я не решил, просто знаю, что собаку надо выгуливать утром и вечером.

Дима был прав: к завтраку в столовой собрались все, кроме Юры и Тани.

– Кажется, голубки снова вместе, – шепнула Лена. – Хорошее начало года.

Она хотела еще что-то сказать, но дверь с грохотом распахнулась и в комнату ввалились Юра и Таня.

– Всем добрый день! – воскликнул Яровой; его лицо было красным от возбуждения. – Мы нашли много интересного!

С этими словами Юра расстелил на столе бумажную салфетку и высыпал на нее содержимое карманов. Все вскочили с мест и склонились над находками. Илья принялся осторожно разгребать кучку столовым ножом:

– Это советские двадцать копеек тридцатого года выпуска. Серебряное колечко… Лена, ты колечко не теряла?

– Я серебро не ношу.

– У вас тут благодатная земля, – не унимался Юра.

Среди находок были пуговицы, одна даже с пятиконечной звездой, кусочек цепочки, ракушка, звено браслета, три дешевенькие сережки, все разные, и множество того, что без предварительной чистки опознать было невозможно.

– Лабрадоры – прирожденные археологи, – с гордостью сказал Юра. – Мы с Давинчи работали в двенадцати экспедициях, он там сильно отличился, даже медаль получил от археологического общества.

– Все это лучше не чистить, а показать антиквару как есть. Я телефончик дам, есть у меня один хороший антиквар, интересуется всем советским. А это что? – Илья взял в руки что-то на цепочке и поднес к глазам. – Это подвеска, эмаль на серебре. – Он аккуратно провел по подвеске салфеткой и прищурился. – Здесь изображена роза. Какая красота!

– А ну дай, – попросил Гриша, надевая очки. – Ага… Это ростовская финифть, тридцатые-сороковые годы прошлого века.

– Можно посмотреть? – попросил Дима.

Гриша отдал ему украшение.

– Где вы это нашли? – спросил Дима у Юры, чувствуя, что может упасть, и опустился на стул.

– В дальнем углу сада.

Ветер раскачивал шары на елке.

Юра и Таня уезжали последними. Прежде чем сесть в машину, Юра отвел Диму в сторонку.

– Слушай, в этой клумбе, – он кивнул головой в сторону клумбы, – лежат чьи-то останки, собаки или кошки. Давинчи не ошибается… В общем, розы аккуратнее нюхай. – Он усмехнулся и пошел к машине.

– Ну вот, праздник закончился, – сказала Лена, кутаясь в шаль и направляясь к дому. – Пойдем, выпьем чаю, а то я продрогла.

– Не хочу, – ответил Дима.

– Чего ты мрачный? Расстроился, что все уехали? – Она улыбнулась.

– Нет, просто устал.

– Пойди полежи.

– Нет, мне еще надо кое-что сделать во дворе.

– Дима, ты плохо выглядишь, ты мало спал.

– Лена, скажи, пожалуйста, бабушка не имела привычки закапывать в клумбу собак или еще кого-нибудь?

Лена почувствовала, что бледнеет, но не могла взять себя в руки.

– В клумбу? – Она заставила себя рассмеяться, но получилось как-то фальшиво. – Что ты, она где-то по углам закапывала. Пошли чай пить!

– Иди сама.

Лена заглянула ему в глаза, снова улыбнулась, пожала плечами и пошла к дому. На крыльце остановилась и обернулась – сунув руки в карманы куртки, Дима смотрел на клумбу. Потом расстегнул молнию на куртке и быстро пошел к сараю, в котором хранился садовый инвентарь. Оттуда он вышел в одной рубашке и с лопатой в руке.

– Что ты собираешься делать? – спросила Лена.

Он молча воткнул лопату в землю и сорвал с клумбы зимний каркас.

– Не надо открывать розы! – Она подбежала к клумбе. – Они замерзнут!

Опустив голову, Дима молчал.

– Что с тобой, милый?

Он что-то вынул из кармана брюк.

– Это подвеска Насти, – сказал он, открывая ладонь.

– Насти? Какой Насти?

– Той самой!

– Той самой? Не понимаю… Какая связь? Ты что, думаешь, только у нее была такая подвеска? Да их тысячи!

Дима не ответил и воткнул лопату в клумбу.

– Что ты собираешься делать?!

– Я ничего не буду делать, если ты честно скажешь, почему не захотела переносить клумбу.

– Как почему? Это память…

– Вранье! – Дима наклонился и подсек лопатой корни розового куста.

– Остановись! – воскликнула Лена. – Не трогай розы!

– Лена, уйди! – Дима вырвал куст и бросил рядом с клумбой.

– Господи, да что ж это?! – Лена бросилась к кусту, но Дима подсек следующий, и она вернулась к клумбе.

– Не трогай мои цветы! – Она наклонилась и обхватила последний куст руками, но Дима подсек и его корни.

– Ты сошел с ума! Это очень дорогие розы!

– Лена, уйди, прошу тебя.

Она прижала пальцы к губам и побрела в дом.

Все очень плохо…

Нет, все будет хорошо, главное – не признаваться. Ни в чем!

Она выглянула в окно – яма уже была Диме по колено.