Книга Игра в жизни - Джеймс Дашнер

3

Майкл вместе с няней сидел на кухне, до отвала наевшись ее знаменитых вафель, а заодно яиц и бекона. Он наслаждался каждым кусочком, хотя и перестал быть человеком, снова сделавшись набором кодовых символов.

У него не было органов, а значит, ел он не по-настоящему.

Он был просто программой – сложной, и тем не менее всего лишь программой.

Если честно, Майкл не расстраивался. До того как Каин, Вебер и Путь вторглись в его жизнь, он наслаждался ею. И вот вернулся к прежнему состоянию; постепенно память о реальном мире померкнет, а «Бездна жизни» вновь станет ему родным домом.

– Не знаю даже, какая версия тебя мне нравится больше, – сказал он, сделав глоток апельсинового сока. – Та, что готовит вкусный завтрак, или та, что крошит злодеев.

– Я одна и та же, мой маленький Майки, – закатила глаза Хельга. – Одна и та же. Только не жди сладкой жизни: не будешь делать домашние задания, станешь хулиганить – вернется Хельга-воительница.

Майкл вообразил няню в варварском боевом наряде и расхохотался до боли в груди. Да, чувствовал он себя просто замечательно. Все будет хорошо.

– Спасибо, – поблагодарил он Хельгу. Последовав отважному примеру Брайсона, Майкл решил признаться в сокровенных чувствах к этой восхитительной женщине. – Я знаю, тебе пришлось постараться, воссоздавая это место, чтобы оно напоминало наш старый дом. – Он замолчал, гася в себе волну эмоций. – Спасибо, что пришла и выручила меня. И что нашла способ, как нам жить дальше в «Бездне».

Обойдя стойку, Хельга обняла Майкла, смахнула слезы и присела рядом.

– Я должна тебе кое-что сказать, – тихо промолвила она.

– Правда? – насторожился Майкл.

Хельга кивнула, и в груди у него распустился черный бутон тревоги.

– Нет-нет, ничего страшного, – поспешила успокоить Майкла няня. – Честное слово. Я просто ждала, пока… все устаканится, и мы сможем жить дальше в виртнете… В общем, у меня получилось.

Пауза затянулась; в ожидании Майкл ощущал, как сильно колотится сердце.

– Ну хорошо, и что же ты хотела сказать?

– Ты помнишь… – Хельга запнулась. – Ну конечно, помнишь… День, когда погибла Сара.

Майкл кивнул. В ушах зашумело от прилившей к голове крови.

– Так вот, когда Сара погибла, я отослала тебя прочь из комнаты, чтобы связаться с нашими программистами во сне и скачать ее данные. Ее сознание. Нужно было торопиться, пока Сара не умерла в реальном мире.

У Майкла в горле встал ком; он не мог даже вздохнуть.

– Думаю, – продолжала Хельга, – мы скачали все. К тому времени мои ребята поднаторели в работе с Доктриной смертности. Другое дело, что мы не успели перехватить Сару по ту сторону. В Улье. Не смогли загрузить ее в ячейку.

Майкл встал и снова сел:

– Что… что это значит?

– Что она где-то там. – Хельга подняла взгляд, словно высматривая под потолком призрака. – Только не собрана, разбросана по миллиону точек ввода данных. А это уже основание для надежды, согласен?

Оглушенный, Майкл опустил ладони на стойку и посмотрел на костяшки кулаков. В душе бушевал океан эмоций.

– А как насчет… родителей? – выдавил он из себя.

Хельга улыбнулась самой искренней и понимающей улыбкой.

– Мне тоже их не хватает. Очень сильно. Жаль, но с ними, я думаю, все обстоит иначе. Это как… Вот представь себе школьную доску, из старых историй. На ней мелом написаны имена. Так вот имена твоих родителей стерли, безвозвратно. Зато Сара… в общем, ее имя все еще на доске. Только сама доска затерялась где-то на складе размером с целую вселенную. Шансы найти ее очень малы, но она там.

Майкл грустно кивнул.

– Может, сравнение и не самое лучшее, – проговорила Хельга, – однако будет с чем работать.

Она замолчала, давая время осмыслить услышанное.

– Спасибо, что рассказала, – шепнул Майкл наконец и встал. Хотелось побыть одному. Он развернулся и направился в сторону коридора, но у выхода обернулся. – Я люблю тебя, Хельга, – сказал он и вышел. Побрел в свою комнату. Ту самую, в которой прошло его детство.

4

– Совсем как в старые времена, – заметил Брайсон, поднимая стакан с напитком. Остальные чокнулись с ним и сделали по большому глотку. Они сидели в «Крутом челе», совсем как в старые времена. На столе перед ними стояла большая тарелка чипсов-блё – уже наполовину пустая.

– А это местечко постепенно возвращает себе прежний вид, – заметил Майкл, хватая чипсину. – Похоже, новая комиссия по делам виртнета неплохо справляется с работой. Поверить не могу, что они еще не позвали меня к себе.

– Не смешно, – отрывисто и зло проговорил Брайсон.

– СБВ звучит так глупо. – Гэбби пришла с парнем, тем самым Джексоном Портером. Чтобы никого не смущать, он использовал совершенно новую ауру, однако Майкл все равно чувствовал себя неловко в его присутствии. – Словно страшный диагноз. Надо было сразу называть эту службу Комиссией.

– Ладно, а как там дела в большом мире? – спросил Майкл. – Я новости стараюсь вообще не смотреть, у меня от них расстройство желудка.

Гэбби застонала, чем сильно напомнила Сару.

Ответил Джексон. Он постепенно осваивался в кругу новых друзей.

– Новости не такие уж и плохие: состоялись внеочередные выборы президентов, рынок оживает, люди все смелее погружаются в сон. Еще несколько месяцев, и все станет по-прежнему.

Брайсон с отсутствующим видом побарабанил пальцами по столешнице.

– Все-таки мы вовремя их остановили. Неделя-другая, и миру пришла бы хана. Молодец, старик. – Он снова поднял стакан, и опять весело зазвенело стекло, когда друзья чокнулись.

– Как насчет тебя? – На губах ауры Гэбби заиграла улыбка. К этому виртуальному отражению подлинной улыбки Майкл уже начинал привыкать. – Справляешься?

Подумав немного, Майкл уверенно кивнул. Друзьям необязательно знать, что он все еще чувствует пустоту в душе. Боль разъедала сердце.

– У меня все хорошо, – сказал он. – Родителей не хватает, это да. По вас скучаю, по… Саре. Зато с Хельгой живется неплохо, я снова пошел в школу. Самое классное в ней то, что там непонятно, кто живой, а кто – программа. Меня устраивает. Даже очень. У меня получилось остановить распад – спасибо самоосознанию, – и я всех вас намного переживу.

– Ничего лучше я от тебя не слышал, – ответил Брайсон и преувеличенно весело улыбнулся.

– Да кто вообще может определить, что настоящее, а что – нет? – сказала Гэбби. – Та же явь – очередная программа, только сложнее виртнета, и управляется кучкой пришельцев. Или Богом. А может, Богом и пришельцами. Кто знает, вдруг слоев у нее бесконечное множество и она каждые миллион лет перезагружается?