Книга Три черные колдуньи - Лариса Соболева

— Навсегда? — осведомился он.

— На ночь. Ужасно спать хочется.

— Жанна, что произошло?

— Я… боюсь. Очень-очень.

— Кого?

И вдруг разом, нежданно, все закачалось, закружилось, расплывалось. Бутерброд выпал из руки Жанны, она наклонилась его поднять и стукнулась лбом о стол. Ойкнув, выпрямилась.

— Ого! Да ты совсем захмелела. — Он отодвинул стол, взял Жанну за плечи. — Идем в другую комнату, там кровать, разденешься…

— Не, не, не… — запротестовала она, забрасывая ноги на диван. — Я тут, скромненько… прилягу. Извини за неудобства, у меня никого здесь… нет.

И провал. Вениамин принес подушку, уложил на нее Жанну, затем накрыл пледом. Ее телефон звонил, Вениамин взял трубку, на дисплее высветилось: Филипп. Он положил мобильник в сумку, выключил свет и ушел во вторую комнату.

Глава 25

Жанна выспалась как никогда, а проснулась рано. Не вставала, боясь потревожить Вениамина, ее мучил стыд, что так бессовестно нагрянула к нему, еще и водки попросила. Еще и пила стаканами — она все помнит или почти все, например, как уснула — не помнит. Что он о ней подумал? Может, потихоньку улизнуть? Только она решила встать и убежать, вышел Вениамин. Жанна зажмурилась, притворившись спящей и отменив побег. Из ванной доносился шум льющейся воды и фырканье. Хорошо бы сейчас под душ залезть, освежиться. А разговора с Вениамином не избежать. В конце концов, она просто обязана поблагодарить за приют и… водку.

В комнату вошел Вениамин в халате, вытирая полотенцем голову:

— Проснулась? Налить еще? Ты вчера не все выпила.

— Издеваешься? — буркнула Жанна.

— Пойди прими душ. Полотенце я принесу, а халат у меня один. Рубашку свою дам, чистую, пойдет?

— Пойдет. А зубной щетки у тебя лишней не найдется?

— Поищу.

Вода — это неоценимое достояние человечества. Она смывает всю гадость не только с тела, но и с души, Жанна вышла из ванной, будто родившись заново. За это время Вениамин приготовил завтрак — яичницу, бутерброды.

— А чай есть? — виновато спросила Жанна.

— Начинающим алкоголикам положен по утрам кофе, — насыпая растворимый кофе в чашку, сказал он. — От чая их тошнит.

— Прости меня за вторжение.

— Мелочи жизни. Садись.

Жанна уселась на стул, с наслаждением пила кофе, громко прихлебывая, как обычная девушка от сохи. Вениамин поставил перед ней тарелку с яичницей, вручил вилку:

— А теперь рассказывай, что приключилось с тобой? Кого ты боишься?

— Веня… — замялась Жанна. — Не спрашивай меня ни о чем, ладно? Потом… как-нибудь… я тебе расскажу…

— Нет проблем. А если я могу помочь?

— Я знаю, ты хороший, ты поможешь… потом, позже. Сначала я должна разобраться… Не обижайся.

— Не обижаюсь. А знаешь что? Раз у тебя какие-то страхи, оставайся у меня и разбирайся. Такую помощь примешь?

— Приму, — улыбнулась она и с аппетитом принялась за яичницу.

— Один вопрос я задам, можно?

— Валяй.

— Почему на работу не приходишь?

— Я больше не работаю у Филиппа.

— Поссорились?

— Это второй вопрос, но отвечу: не поссорились. Просто есть причины.

— Понял, объяснять не хочешь. Мне пора. До вечера.

Оставшись одна, Жанна легла на тот же диван и… снова заснула.

Проснувшись, она и не думала убегать, долго валялась перед телевизором. Раз Вениамин не против, почему бы еще раз не переночевать у него? Филипп приедет завтра, вдвоем они подумают, как быть. Жанна одна не справится, нужен помощник, Филипп многого не знает, а он — лицо заинтересованное.

Потом вспомнила, что Вениамин скоро придет, исследовала холодильник, взялась за самое что ни есть женское дело — готовку. Вот бы вернуться к обычной жизни: готовить, стирать, убирать, ходить в бассейн и на занятия дзюдо, читать книги. Уже и денег не надо, ничего не надо, только бы остаться в живых.

Звонил Филипп, разумеется, она не сказала ему, где провела эту ночь. Почему не сказала — недоумевала сама, ведь он ей никто, всего лишь друг по несчастью. Сейчас Филипп далеко, и Вениамин нравится больше. Когда Филипп рядом, Вениамин уходит на второй план. Получается, они нравятся ей одинаково. Но двоим симпатизировать в равной степени невозможно. Наверное, она испорченная. О, как это неважно по сравнению с положением Жанны.

Приготовила картошку с мясом по рецепту мамы, не слишком-то изысканное блюдо, да, пардон, индейки с ананасами нет. Накрыв стол, ждала Вениамина, и что удивительно — ни одной мысли об убийце. Вернее, они изредка проскальзывали, но серое вещество отказывалось бродить по кругу: Эмма — Гела — Ирина Захаровна — Ветров.

— А вот и я, — возвестил Вениамин, заглядывая из прихожей в комнату. — Рад, что ты не ушла.

— Я немножко похозяйничала…

— Ух ты! — обходя сервированный стол, восторженно произнес Вениамин.

— Должна же я компенсировать неудобство от моего присутствия?

— Кто сказал, что ты доставляешь мне неудобства? Очень даже большое удобство: пришел домой, и не надо думать об ужине, все готово. Водку принести? — ехидно прищурился он.

— Не надо, — состроила кислую мину Жанна, но без кокетства. — Я вела вчера себя безобразно, мне стыдно. Не напоминай. Лучше садись ужинать.

Начало ужина проходило церемонно. Вместо водки Вениамин налил Жанне томатного сока, она поблагодарила. Ели молча. Положение дурацкое: он неровно к ней дышит, что заметно, а она бессовестно воспользовалась этим и притащилась к нему пожить немного. А пространство между ними уплотнялось от взаимного притяжения, это всегда чувствуется без слов, даже без намеков. И взгляды со стороны Вениамина продирали Жанну насквозь. Как же быть? Закрутить роман с Веней — значит отойти от Филиппа, который все равно узнает, а Вениамин тоже будет протестовать против ее встреч с другом. Нельзя. Жаль, Венька нравится ей. От неловкости Жанна включила телевизор, пусть хоть ящик говорит.

— Не созрела поделиться страхами? — спросил он.

— Понимаешь, Веня, мои страхи не только меня касаются. Скажем, это чужой секрет. Когда он перестанет быть секретом, я расскажу.

— Не поздно будет?

— Не знаю, — протянула Жанна, задумавшись. Потом тряхнула головой и улыбнулась. — У тебя мне хорошо и…

— Безопасно? — подсказал он.

— Да.

— Скажи, твои страхи связаны с Филиппом?

— Да, — помолчав, все же сказала правду.

— Тогда мне они не нравятся. Кстати, не боишься, что он узнает, где ты жила во время его отсутствия?