Книга Недоразумение - Маргарет Парджетер

Опасаясь, что решимость покинет ее, Миранда уже на следующий день заказала билет и сообщила Элис и отцу о своих намерениях. Она ничего не сказала им о болезни Бретта и о том, что собирается повидаться с ним. А вдруг он откажется от встречи с ней? Она сослалась на кое-какие дела в Нью-Йорке и попросила родных не звонить Бретту. И не сообщать, где она, даже в том случае, если он сам позвонит в ее отсутствие. Она никогда не простит им, если они не выполнят ее просьбы.

Миранда забронировала для себя номер в отеле, который ей очень рекомендовали друзья. Это был дорогой отель, в самом центре Нью-Йорка. Но я ведь не собираюсь надолго там задерживаться, сказала Миранде себе. Зато в таком отеле она будет чувствовать себя в безопасности.

Был поздний вечер, когда она добралась до отеля и заказала легкий ужин в номер. Разглядывая свое утомленное лицо в одном из зеркал ванной комнаты, Миранда решила, что, отоспавшись за ночь, она легче составит план действий. Хотя в самолете Миранда только об этом и думала, но так и не решила, как станет действовать.

Глава 24

На следующее утро завтракая чашкой кофе с ломтиком тоста, Миранда все еще продолжала раздумывать. В особняк Бретта она не пойдет. Если Бретт там, он, возможно, даже не позволит ей войти. Подобного унижения она не стерпит! Идея попытаться перехватить Бретта у входа в дом после работы тоже малопривлекательна. Это может произойти и в пять часов, но ведь зачастую он не возвращался до позднего вечера.

В общем, не оставалось ничего другого, как идти в офис его фирмы. Она не забыла прихватить пропуск туда, который Бретт выдал ей. Правда, его уже могли аннулировать. Но другого шанса увидеть Бретта без предварительного уведомления у нее нет.

Для визита она выбрала джинсы и спортивную блузку, наложила легкий макияж, уложила волосы так, как ее однажды научил манхэттенский парикмахер.

Разглядывая себя в зеркале перед уходом, Миранда видела стройную, холеную, молодую и достаточно красивую женщину, вслед которой будут оборачиваться многие мужчины. А вот Бретт — вряд ли. Если он редко замечал, как она выглядит, когда был здоровым, то еще меньше вероятности, что он обратит внимание на ее внешность, будучи больным.

Нью-Йорк в это утро, как и всегда, прямо-таки кипел от переизбытка машин и людей. Когда Миранда впервые попала сюда, она подумала, что никогда не будет принята этим городом и никогда не сможет принять его. Но сейчас она обнаружила, что испытывает приятное чувство возвращения, встречи с чем-то близким. И когда Миранда вышла из такси возле офиса Бретта, она была почти спокойна.

Ее пропуск не вызвал у швейцара никаких вопросов.

— Входите, миссис Дикин, — произнес он. — Если желаете, я могу проводить вас.

— Нет, спасибо. — Она подарила швейцару ослепительную улыбку. — Я справлюсь сама.

Когда она вошла в приемную, несмотря на ранний час, рабочий день был уже в разгаре. Телефоны звонили, экраны компьютеров светились, факсы урчали. Мисс Макгрейн, личный секретарь Бретта, давала инструкции целой свите сотрудников, одновременно просматривая почту.

— О, миссис Дикин! — воскликнула Джин Макгрейн, увидев входящую Миранду. — Линдгерн только что сообщил мне, но я не успела доложить вашему супругу…

Что конечно же означало, что она просто уклонилась от этой процедуры. Миранда не была уверена, что Джин Макгрейн действительно ее не любит, но что не одобряет — это уж точно.

Встретив взгляд холодных глаз Макгрейн не менее холодом взглядом, Миранда спросила:

— Мой муж на месте?

— Да, но он занят и у него намечен ряд деловых встреч на остаток дня. Но я могу пойти спросить…

— Пожалуйста, не затрудняйте себя. Я просто войду сама.

— Но я не знаю… — начала было секретарша, но Миранда уже толкнула дверь, вошла и увидела Бретта. Он стоял у окна спиной к ней.

— В чем дело, Джин? Разве я не сказал тебе…

— Бретт… — обрела голос Миранда.

Тот еще секунду-другую стоял недвижно, а потом с приглушенным восклицанием, почти стоном обернулся к ней.

— Миранда? — сказал он. Его глаза глядели на нее с худого, изможденного лица вопросительно, недоверчиво, удивленно…

Миранда никак не могла справиться с собой. Габи сказала правду — он болен, и болен тяжело, может быть, неизлечимо. Господи! — взмолилась она. Господи, пожалуйста, только не это!

— Бретт, Габи сказала мне, и я должна была прийти… — Голос ее оборвался под его пристальным взглядом.

— Что Габи сказала тебе?

— Сказала, что ты болен… Неизлечимой болезнью. Я сначала не поверила, ведь ты всегда выглядел таким здоровым.

— Так. — Бретт горько рассмеялся. — И что же убедило тебя?

— Не могло же это быть предлогом для нашего примирения?

— Но ты все же решила проверить ее слова, так? А может, жалость привела тебя сюда? Или, напротив, интерес к возможному наследству?

Он присел на край стола и принялся изучать ее своими холодными синими глазами. Если бы только она могла сказать, что любит его!

— Можешь думать все что угодно о том, что привело меня сюда, — сказала Миранда, слегка приподняв подбородок. — Но уж никак не меркантильные причины. Разве я не говорила тебе, что, пройдя обучение и начав работать, не возьму у тебя ни фартинга?

— Тогда что же? — настаивал он.

— Возможно, совесть.

— Не могла бы ты говорить более конкретно?

Он играет со мной как кошка с мышкой! Глаза Миранды сверкнули, но, вовремя вспомнив, что он болен, она усмирила свой гнев и сказала:

— Я подумала, что могу как-то помочь тебе.

— Другими словами, ты пожалела меня. Вот уж без чего я вполне могу обойтись, так это без жалости ко мне.

— Бретт, такой разговор мне не по силам. Но прежде чем уйти, я хочу сказать еще кое-что: я тебя люблю.

Почти задохнувшись от этих слов, Миранда стремительно двинулась к двери. Но Бретт остановил ее, схватив за руку.

— Скажи это снова! — потребовал он.

Готовая отказать, Миранда почувствовала себя такой разбитой, что ей уже казалось не важным, что она говорила или делала.

— Хорошо. — Она попыталась посмотреть на него смело, ей это не удалось. — Если хочешь всю правду и ничего кроме правды, ты, так и быть, получишь ее. Когда Габи сказала мне, что ты умираешь, я не почувствовала ни-че-го. И в самолете я ничего не чувствовала. Так было до тех пор, пока не увидела тебя.

Бретт молчал, не сводя с нее глаз.

— Я должна идти, Бретт, — сказала она, осознавая, что именно должна, если не желает выказать себя еще большей дурой, чем до сих пор.

— Нет! — Голос Бретта казался таким же жестким, как гнев в его глазах. — Ты пойдешь кое-куда со мной, Миранда.