Книга Этот прекрасный сон - Тереза Маммерт

Я скривилась.

– Э… конечно. Какая марка?

– «Лувс». Большое спасибо.

Джош нажал на кнопку разъединения. Я пристально посмотрела на него.

– Детка, а что мне было делать? – сказал он. – Ребенок болеет. Если я не помогу, ей придется тащить его, кричащего, с собой в магазин.

– Он не кричит. Ты разве слышал его крик? Это довольно странно для младенца с температурой и коликами, но он молчал.

Взгляд Джоша стал мягче.

– Я бы хотел, чтобы и тебе кто-то помог, когда меня нет рядом.

– Думаешь, мне Хоуп поможет? – язвительно спросила я.

Джош открыл передо мной дверцу машины:

– Эйвери, она хороший человек. Когда вы познакомитесь, она тебе понравится.

Я уселась на место пассажира. Джош обошел вокруг капота и сел за руль.

– Если бы ей хотелось со мной познакомиться, мы бы уже были знакомы. Ты же не слепой, Джош! Неужели не видишь?

– Она работает вечерами. Выходит из дома тогда же, когда и я. Если бы было иначе, она бы донимала своими просьбами тебя.

Я нахмурилась:

– Она первый раз тебе позвонила, чтобы о чем-то попросить?

– Хм… нет. Но я помогаю, только когда не занят.

– Джош! Ты ей не муж и не должен бегать по ее поручениям!

– Ладно, Эйвери. Не расстраивайся. Я это улажу.

– Уж пожалуйста, – сказала я, откидываясь в кресле.

Глава 20

Джош

Я поднес бутылку к губам, и пиво потекло по горлу, немного смягчив мою тревогу. Зима пришла и ушла. Мартовский воздух был теплым, но я все еще носил джемпер с капюшоном: он пропитался запахом Эйвери.

– Виски уже не помогает? – спросила Джинджер, вытирая тряпкой деревянную столешницу.

Она улыбалась, но по глазам было видно, как она устала за долгую смену.

– Захотелось разнообразия, – ответил я, рассматривая этикетку на бутылке.

– У тебя с твоей старушкой все в порядке?

Я усмехнулся и кивнул. Джинджер встречалась с Медведем, тупым байкером, который редко мылся. Она уже начала перенимать его терминологию.

– Эйвери немного напряжена, – сказал я.

– Гормоны.

Я кивнул и сделал большой глоток. Дело не только в беременности. Ею Эйвери наслаждалась, несмотря на недомогание, которое испытывала на тридцать второй неделе. По какой-то другой причине она становилась все более и более беспокойной. У нее даже начались галлюцинации, и в последнее время они участились. Я ужасно за нее боялся, но мы были у врача, прошли все тесты, какие можно проходить беременным, и нам предлагали только таблетки, которые она не могла или не хотела принимать.

– Это не просто гормоны, Джинджер.

– Как обследование?

Я снова глотнул и пожал плечами:

– Поскольку гормональный фон постоянно меняется, врач не хочет ставить диагноз. МРТ ничего не показала.

Я начинал думать, что все это – только наше больное воображение.

– Она по-прежнему много работает? Может, дело в этом?

– Нет, – коротко ответил я.

Я убедил Эйвери сократить нагрузку, чтобы не усугублять ситуацию переутомлением. Сначала она отказывалась, но потом согласилась, увидев, как я волнуюсь за нее и за нашу дочку.

Я вспомнил Кейлу. Попытался представить себе, какой бы она была теперь, в свой двадцать третий день рождения. Над шестым марта всегда висело темное облако, но сегодня мне было особенно тревожно. Я знал: скоро у меня появится своя маленькая девочка, о которой я должен буду заботиться. И я боялся, что моя способность притягивать несчастья скажется если не на Эйвери, так на ней.

Она могла стать похожей на Кейлу, унаследовав мои темные волосы и светлые глаза. На ее головке могли вырасти кудряшки вроде тех, за которые я когда-то дергал, смеясь. Я вспомнил, как они, мокрые, лежали на траве, и по моему позвоночнику пробежал холод.

– Ты меня выслеживаешь?

Я оглянулся: Хоуп. Усевшись на соседний стул, она принялась собирать растрепавшиеся розовые волосы в хвостик. Она была официанткой и пришла сюда в белой футболке и черных штанах, которые носила на работе.

– Я пришел сюда первым. Когда кто-то кого-то выслеживает, бывает по-другому.

Я поднял палец, показывая Джинджер, чтобы налила мне еще стаканчик. Она вопросительно вздернула бровь, поглядев на Хоуп.

– Девушку я угощаю, – сказал я, чувствуя, как смесь пива с виски обжигает мне вены.

Хоуп поблагодарила меня и перебросила волосы за плечи.

– Где Тоби? – спросил я ее.

– С ним Синда. Эта женщина – дар божий. Спасибо, что посоветовал к ней обратиться. Тоби ее полюбил.

Я закивал, отклеивая ярлык от бутылки пива:

– Да, она прекрасно ладит с детьми.

– И спасибо, что разрешил воспользоваться вашей сушилкой. Может, куплю себе такую же, подержанную. А то ужасная морока – тащиться в прачечную самообслуживания со всем нашим мокрым тряпьем и ребенком под мышкой.

– Нет проблем.

– У Тоби одежды больше, чем у меня. Это странно, правда? У меня только пять белых рубашек для работы, две пары джинсов, шесть простых футболок и одна для бара, две пары хлопчатобумажных шорт, две ночные рубашки, одно черное платье, четыре пары носков, два лифчика и десять трусиков. – Она сморщилась. – Тот, у кого все предметы гардероба наперечет, может официально называться бедным.

– Я бы назвал это бережливостью.

– А у тебя что не так? – Она подтолкнула меня плечом, и я слегка качнулся на стуле. – Нервничаешь из-за того, что скоро станешь папочкой?

Я покачал головой, уставившись на барную стойку. Нервничал я не из-за себя. Мой желудок сжался: я почувствовал себя так, будто мысленно предаю Эйвери.

– Я видела, как ты действуешь в сложных ситуациях, Джош. Ты справишься. А если понадобится помощь, я твоя должница.

Легче от слов соседки мне не стало. Мою грудь словно зажали в тиски. Джинджер, поглядывая то на меня, то на Хоуп, поставила передо мной две стопки виски и новую бутылку пива.

– Джош, – предостерегающе сказала она, – может, вызвать тебе такси?

Я проигнорировал это предложение. Ничего плохого я не делал и не думал делать. Я взглянул на Хоуп, которая улыбнулась мне, как раньше улыбалась Эйвери.

Джинджер ушла в другой конец барной стойки, но, обслуживая клиентов, продолжала посматривать на меня.

– Так если ты не из-за своего отцовства беспокоишься, тогда из-за чего?

– Ты веришь в проклятия? – спросил я, сделав глоток «Будвайзера».