Книга Сумеречные воспоминания - Мэгги Шайн

Его глаза созерцали красавицу, изображенную на холсте. Его кисти удалось передать шелковистость ее кожи, дьявольский огонь ее глаз, переливы волос. Он страстно желал ее, возможно, даже сильнее, чем прежде, но она казалась такой холодной и безразличной к нему. Если прежде она до умопомрачения доводила его своим бесконечным флиртом, то сейчас едва удостаивала его взглядом. Это сводило его с ума еще больше.

– Так вот чем ты здесь наверху занимаешься, – раздался из люка в полу голос Эрика. Спустя мгновение он появился в комнате и на какое-то время замер, скрестив на груди руки и внимательно рассматривая картину.

– Роланд, это потрясающе!

– Это же Рианнон! По-другому и быть не может.

Эрик улыбнулся, понимающе закивав.

– Ты сказал ей, что безумно влюблен в нее?

Роланд нахмурился:

– Она меня на смех поднимет. Ты же знаешь взгляды Рианнон на человеческие чувства.

– За последние недели ее взгляды могли поменяться, дружище.

– И не только они поменялись.

Эрик пристально вглядывался в лицо Роланда.

– Я начинаю думать, что она всего лишь выполняет твои требования.

– Что за чушь ты несешь? Разве я когда-либо просил ее превратиться в предмет мебели?

Эрик пожал плечами и, засунув руки в карманы, отошел подальше от Роланда.

– Ты не переставал твердить ей, как она безрассудна и импульсивна, ты критиковал ее стремление всегда быть в центре внимания, где бы она ни появлялась, ты осуждал ее вопиющее поведение. Множество раз в моем присутствии ты просил, нет, требовал, чтобы она вела себя как настоящая леди. А теперь ты жалуешься, потому что она делает все именно так, как тебе хотелось.

Нахмурившись, Роланд смотрел в пол.

– Ты и вправду так считаешь?

– Это единственное, что мне в данной ситуации приходит в голову, – пожал плечами Эрик.

Уронив кисть, Роланд воскликнул:

– И что же мне теперь делать?

Рианнон ухватилась за противоположные углы солнечно-желтой подушки и с силой потянула в разные стороны. Раздался звук разрываемой ткани, и к ее ногам полетело белое облако набивки. Рианнон вскрикнула и обернулась.

– Ах, вот ты где, Рианнон! Где же ты скрывалась последнее время?

Посмотрев Тамаре прямо в лицо, она прикусила губу. Ей не нужны были свидетели того, как она дает выход своему гневу.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ха! – воскликнула Тамара, входя в комнату. Нагнувшись, она набрала две пригоршни набивочного материала и подбросила его в воздух. – А это что, по-твоему? Ты все подушки собираешься растерзать, чтобы впечатлить его?

Рианнон отодвинулась подальше от падающих хлопьев.

– Мне нет нужды производить на кого-либо впечатление.

– Нет, конечно. Я просто хотела убедиться, что ты сама еще помнишь об этом.

С низким рычанием Пандора спрыгнула с кровати на пол прямо в кучу набивки, припадая на закованную в гипс лапу.

– Твои слова такие же бессмысленные, как и действия моей кошки, – тихо произнесла Рианнон, отбрасывая от себя кусочки набивки и отходя в другой конец комнаты.

– Как долго это будет продолжаться, Рианнон?

Она повернулась к Тамаре, которая следовала за ней по пятам. Рианнон хотела было опровергнуть слова подруги, но, взглянув ей в глаза, прочла в них небывалую для возраста девушки мудрость.

– Недолго, Тамара. Я просто не создана для того, чтобы быть кроткой. От бешенства мне уже впору лезть на стену! Что самое ужасное, мои действия не возымели желаемого эффекта. Он едва взглянул на меня с тех пор, как освободил из плена Люсьена.

– О нет, он смотрит.

Рианнон нахмурилась, но Тамара не собиралась вдаваться в подробности.

– Ладно, милочка, оставь меня в покое.

– Чтобы ты могла и дальше терзать ни в чем не повинные подушки, представляя, что рвешь на части Роланда?

Рианнон глубоко вздохнула. Терпение ее подходило к концу.

– Говори, что хотела сказать, Тамара.

Девушка улыбнулась.

– Мы с Эриком сегодня отбываем. Я просто пришла попрощаться.

– Отбываете?

– О, не волнуйся. Мы вернемся совсем скоро. Я просто хочу быть как можно ближе к Джейми на случай, если он будет во мне нуждаться. А вам с Роландом нужно побыть вдвоем, разрешить некоторые вопросы.

Не отрывая глаз от пола, Рианнон покачала головой:

– Боюсь, никакие вопросы разрешать уже не нужно. Он знал, что я намеревалась уйти, как только мальчик будет в безопасности. Но я не сдержала слово, и он, без сомнения, недоумевает, с чем это связано.

– Прежде чем действительно соберешься уйти, последуй моему совету и поговори с ним, расскажи ему все без утайки, абсолютно все. Выясните, что происходит между вами, Рианнон, раз и навсегда. Если ты этого не сделаешь, то потом никогда не простишь себе этого.

Рианнон моргнула. Затем, положив Тамаре руки на плечи, она крепко обняла подругу.

– Ты такая молодая, но такая мудрая, Тамара. Я буду скучать по тебе.

В ту ночь они собрались вчетвером у камина в главном зале. Роланд посмотрел в глаза Рианнон и отметил, что они снова сияют привычным блеском. Почему-то это не принесло ему облегчения. На ней было то же черное бархатное платье, что и в первую ночь в таверне, ногти были накрашены ярко-красным. Приветственным жестом она подняла бокал вина.

– Когда мы встретимся снова, это произойдет в каком-нибудь другом месте, – тихо произнес Эрик. – Мне будет не хватать пыльного старого замка.

– Ну, не знаю, – ответила Тамара, – может, Роланд и не захочет оставить это место. – Она весело прищурила глаза, словно знала какой-то секрет, неизвестный остальным.

Роланд нахмурился.

– Продолжай же, выскажи свою мысль до конца.

– Да, Тамара. С тех пор, как ты сделала телефонные звонки, чтобы убедиться, что для нас безопасно вернуться в Штаты, у тебя такое загадочное выражение лица, – подхватил Эрик. – Чем вызвано твое самодовольство?

Она пожала плечами.

– Я разговаривала со своей подругой Хилари, которая, как вы помните, работает в ОПР. Оказывается, они расследуют исчезновение очень сильного экстрасенса, подозреваемого в убийстве Кёртиса Роджерса.

– Что? – Рука Роланда изо всех сил сжала ножку бокала.

Тамара послала Рианнон заговорщический взгляд.

– В последний раз он был замечен в отделении неотложной помощи в Париже с переломом запястья. Посреди ночи он таинственным образом исчез прямо с больничной койки, и с тех пор никто его не видел и не слышал.