Книга Мистер Эндерби. Взгляд изнутри - Энтони Берджесс

Ты у меня без вопросов дождешься, зараза.

Слышишь, паскудник? И нечего зыркать глазом.

А жена тебя любит, как ту ворону на елке

Или пустую консервную банку на полке, —

Которая «Хайнц», из-под томатного супа, —

Или как грязную шавку, что воет глупо.

За тем же столом сидел мистер Трилл, одним из симптомов его помешательства была способность называть имя победителя в любом заезде на всех крупных скачках за последние шестьдесят лет. Этот человек почтенной наружности клялся, что ненавидит скачки. Сейчас Эндерби-Хрякк автоматически с ним поздоровался:

– Тысяча гиней, тысяча девятьсот десятый.

Горестно подняв глаза от супа, мистер Трилл сказал:

– Уинкипоп, владелец Астор, тренер У. Во, наездник Линхэм. Ставка пять к двум.

Был еще мистер Бичем, сертифицированный водопроводчик, который по распоряжению психиатра все свои дни проводил за написанием картин: черные змеи, красное убийство, его жена с тремя головами. Мистер Шэп, страховой агент в черных очках и с черной дырой вместо рта, не говорил ничего, не делал ничего, но временами выкрикивал одно слово «ПАСТА». И наконец, был еще мистер Киллик, который проповедовал – вполголоса – птицам. У него была внешность преуспевающего мясника.

Когда все шестеро съели суп, две бойкие, с ослепительной кожей медсестры подали второе: ломти мясного пирога с вареной картошкой. Из приборов полагались ложки и вилки, но никаких ножей. Пища пережевывалась приятно и мирно, вот только однажды одетый в халат мужчина за другим столом крикнул в потолок:

– Топи ее, Номер один!

Его быстро утихомирила третья сестра, неказистая ланкаширская деваха с отличным чувством юмора.

– Топи скорей запеканку, дружок. По курсу паточный пудинг.

Тут ввезли паточный пудинг, щедро политый кремом, и мистер Киллик, изголодавшийся после утренней проповеди птицам, дважды просил добавки. После обеда одни вернулись в кровать, а Эндерби-Хрякк и другие пошли на застекленную террасу. У Эндерби-Хрякка не было денег, но какой-то неведомый благотворительный фонд, призванный на выручку больничным казначеем, в достаточном количестве снабжал его сигаретами. Пришла сестра со спичками, чтобы дать прикурить желающим: ни одному пациенту не разрешалось иметь собственные спички с тех пор, как страдающий белой горячкой свидетель Иеговы обозвал Флитчли Содомом и поджег его.

После мирного перекура под ленивую бессвязную болтовню Эндерби-Хрякк пошел в уборную. В маленькие кабинки без дверей можно было заглянуть из коридора через стену толстого стекла: даже тут не найти уединения. После обильных и здоровых испражнений Эндерби-Хрякк пошел в палату, которую занимал с еще одиннадцатью пациентами, полежать в ожидании, когда его позовут на полуденный сеанс у доктора Уопеншо. Он закончил романец для мальчиков («И, – усмехнулся полковник Билл, – невзирая на все невзгоды и опасности, это было отменное приключение, в которое я был бы рад пуститься снова». Но, когда он потянул рычаг и смесь взорвалась, откуда ему было знать, что его ждало приключение еще более захватывающее. Об этом приключении, ребята, мы узнаем в нашей следующей – девяносто седьмой! – истории о полковнике Билле и верном Спайке»). Без излишнего возбуждения Эндерби-Хрякк предвкушал, как ее прочтет.

В три часа улыбающаяся медсестра вызывала его к доктору Уопеншо.

– А, привет, старина. Дела идут на лад, да? Отличненько, отличненько, – сказал доктор Уопеншо, в точности как полковник Билл или его создатель.

Доктор Уопеншо был крупным мужчиной, у которого излишек жира возвещал, подобно медалям, о былых победах в матчах по регби. У него были большие ноги и усы, а голос – как рождественский пудинг. Но он был умным и оригинальным психиатром.

– Садитесь, – пригласил он. – Закуривайте, если хотите.

Эндерби-Хрякк сел, застенчиво улыбаясь. Он преклонялся перед доктором Уопеншо.

– Эндерби-Хрякк, Эндерби-Хрякк, – повторил доктор Уопеншо, точно начало детской считалки. На столе перед ним лежала открытая толстая папка. – Эндерби-Хрякк. Без привычки и не выговоришь, а? Думаю, уже можно отбросить Эндерби, как по-вашему? Конечно, если хотите, сохраните на заднем плане как возможное дополнение. Как вам нравится Хрякк?

– Очень даже, – ответил Хрякк. – В полном порядке.

– С чем у вас ассоциируется эта фамилия? Со свиньями? С грязью? – сказано с улыбкой. – С обжорством? – Доктор Уопеншо в шутку хрюкнул по-свинячьи.

– Конечно, нет, – Хрякк тоже улыбнулся. – Розы. Летняя лужайка. Нежно пахнущая женщина за пианино. Серебристый голос. Сигаретный дымок.

– Отличненько, – сказал доктор Уопеншо. – Очень даже замечательно. – Откинувшись на спинку вращающегося кресла, он по-мальчишески покрутился на нем из стороны в сторону, доброжелательно глядя на Хрякка. – И борода прекрасно отрастает, – сказал он. – Через пару недель будет очень даже недурная. Ах да, я сделал пометку насчет очков. В четверг пошлем вас к окулисту.

– Большое спасибо, – поблагодарил Хрякк.

– Не благодарите меня, дружище. В конце концов, для того мы и существуем, да? Чтобы помогать.

На глаза Хрякку навернулись слезы.

– Так вот, – продолжал доктор Уопеншо. – Я уже вам объяснил, что мы тут стараемся сделать и почему. Сможете, – он улыбнулся, – рассказать вкратце своими словами?

– Эндерби, – объяснил Хрякк, – было именем из затянувшегося отрочества. Налицо были хорошо развитые характерные признаки и симптомы подросткового периода, который, как казалось, будет тянуться вечно. Например, одержимость поэзией. Или мастурбация, пристрастие запираться в уборной, бунт против религии и общества.

– Отличненько, – сказал доктор Уопеншо.

– Поэзия была цветом этого отрочества, – продолжал Хрякк. – Кое-какие стихи недурны, но они были продуктом этого подросткового периода. Я буду с гордостью вспоминать о достижениях Эндерби. Однако жизнь необходимо прожить.

– Конечно, необходимо, – согласился доктор Уопеншо, – и вы ее проживете. Более того, вам понравится жить. Теперь давайте расскажу, что с вами будет дальше. Через месяц, возможно, меньше, если прогресс и дальше будет налицо, мы пошлем вас на нашу сельскохозяйственную станцию в Снорторпе. На самом деле это дом отдыха, знаете ли, где вы будете делать чуток посильной работы – не слишком много, разумеется, только то, что вы сочтете себе по силам, – и вести очень приятную простую жизнь среди людей в красивой обстановке. Снорторп – маленький городок на реке. Летние отдыхающие, лебеди, катанья на лодке, симпатичные маленькие пабы. Вам там понравится. Вашей группе – разумеется, под надзором, если можно называть это надзором, – позволят ходить в пабы, на танцы и в кино. Раз в неделю, – улыбнулся доктор Уопеншо, – я сам буду приезжать и устраивать импровизированные концерты, люблю быть запевалой в хоре. Вам такое понравится, правда?

– О да! – выдохнул Хрякк.

– Так вы постепенно приспособитесь к жизни в обществе. Вы даже с женщинами будете знакомиться, знаете ли. – Он улыбнулся. – Предвкушаю, что однажды вы взаправду испытаете радости брака. Эндерби свой совершенно загубил, верно? Но теперь это позади. Оформление развода, как мне сказали, проходит вполне гладко.