Книга Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов

Мнения Мантейфеля и Лиддел-Гарта следует дополнить тем, что, на наш взгляд, Гитлер, как и другие шизоидные личности, обладал развитой интуицией, которую успешно использовал в области военной стратегии и оперативного управления войсками. В частности, Гитлер дважды, в 1940 и 1944 гг., принял решение о проведении перспективных наступлений в Арденнах, первое из которых привело к военному поражению Франции (хотя замысел этой операции принадлежал Манштейну, но ответственность за его реализацию взял на себя Гитлер), а второе стало причиной кризиса в действиях англо-американских войск на западноевропейском театре военных действий. Начальник оперативного отдела Генерального штаба вооруженных сил генерал Альфред Йодль считал, что победы в Голландии, Бельгии и Франции, а также успешная операция против Норвегии состоялись благодаря Гитлеру: «Именно беспокойный дух Гитлера проникал в темное, неизвестное будущее, когда военное руководство было еще совершенно неспособно разглядеть там хоть что-нибудь достойное внимания»[426]. Как указывает генерал Гюнтер Блюментрит (Guenther Blumentritt)[427], именно Гитлер догадался, что летом 1944 года англо-американские войска высадятся в Нормандии, поэтому командование Вермахта издало соответствующий приказ, штабам группировок на Западе направлялись предупреждения, а в район предполагаемой высадки были переброшены дополнительные части и соединения.

По поводу Курской битвы Гитлер говорил Гудериану, что испытывает неприятные физические ощущения, когда думает об операции «Цитадель»[428].

В общем, как отметили Д. Гланц и Дж. Хауз[429], в случае с операцией «Цитадель» Гитлер почти всегда следовал самым лучшим советам своих профессиональных военных, а иной раз схватывал ситуацию даже лучше их, поэтому в его решении наступать летом 1943 года отразились не только политические приоритеты, но и существовавшая убежденность немецких военных, что их войска всегда одержат верх над русскими при хорошо подготовленном наступлении.

С другой стороны, материальное преимущество СССР над Германией в первой половине 1943 года было таково, что высшее немецкое военное руководство с полным основанием должно было ожидать ударов советской армии в любой части Восточного фронта, помимо Курского выступа, – там, где германская армия не смогла бы отразить их ввиду отсутствия достаточного числа личного состава, артиллерии, танков и авиации. Так, на апрель 1943 года стратегические резервы советской стороны на Восточном фронте насчитывали 469 тыс. человек, 8 360 орудий и минометов, 900 танков и САУ, 587 боевых самолетов, а германские оперативные рещрвы – 60 тыс. человек, 600 орудий и минометов, 200 танков и САУ и ни одного боевого самолета[430]. К началу битвы под Курском Советская Ставка смогла создать из этих сил и средств стратегически значимый резервный Степной фронт (военный округ), тогда как в распоряжении германского Главного командования к этому времени оставались 2 пехотные, 3 охранные, 1 кавалерийская дивизии, а также 3 пехотные и 1 кавалерийская бригады[431], рассредоточенные вдоль всего Восточного фронта для оперативного использования.

В такой стратегической ситуации для немцев было крайне необходимо притянуть в район Курска как можно большее количество войск и резервов противника, и хотя бы на некоторое время парализовать активность советского Верховного Главнокомандования ожиданием своего наступления против Курского выступа. В этом они достигли полного успеха благодаря длительной подготовке к операции «Цитадель», вследствие чего советская сторона постоянно получала все новые сведения о планируемом широкомасштабном наступлении германской армии под Курском и соответствующим образом реагировала на информацию.

Глава 1.3

Стратегические планы и основные подготовительные мероприятия советского военного руководства

Стремясь остановить немецкое контрнаступление, в марте – апреле 1943 года крупные резервные формирования советское командование вынужденно направило именно в район Курска (например, пополненную личным составом и техникой 1-ю танковую армию генерала Михаила Катукова, предназначенную для действий в наступательной операции Особой группы войск Ленинградского фронта под кодовым наименованием «Полярная звезда», проводимой с целью разгрома немецкой 16-й армии и полной ликвидации блокады Ленинграда[432]).

По официальной версии советской историографии[433], советские вооруженные силы готовились летом и осенью 1943 года провести общее наступление с целью оттеснить врага за линию Смоленск – река Сож – нижнее течение Днепра и ликвидировать неприятельский плацдарм на Кубани, причем главный удар планировалось нанести на юго-западном направлении, чтобы занять богатую хлебом Левобережную Украину и угольно-металлургический промышленный центр Донбасс, а второй удар – на западном направлении, с задачей овладеть восточной частью Белоруссии. Красная Армия располагала возможностями первой начать наступательные действия, однако, получив данные о планах противника, уже 12 апреля 1943 года на совещании советского Главного командования было принято решение преднамеренной обороной измотать и обескровить ударные танковые группировки немцев, сосредоточенные в районе Орла и Белгорода, решительным контрнаступлением завершить их полный разгром, а затем перейти в общее стратегическое наступление[434].

В действительности намерения советского военного руководства, как и планы германской стороны, окончательно определились только в начале лета. Выработка планов действий советских вооруженных сил на весенне-летнюю кампанию 1943 года началась в марте, а к окончательному решению Верховный Главнокомандующий Красной Армией, Народный комиссар обороны, Маршал Советского Союза Иосиф Сталин пришел только в июне.