Книга Информаторы Сталина: Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945 - Владимир Лота

На рассвете 1 января 1945 года германские войска перешли в контрнаступление в Эльзасе. Удар был нанесен по позициям 7-й армии США И это было еще не все: в те дни более тысячи немецких самолетов обрушили бомбовые удары на аэродромы союзников во Франции, Бельгии и Голландии.

Американский президент Франклин Рузвельт и не заметил, что наступил Новый, 1945 год. Он был озабочен судьбой своих войск в Арденнах и в Эльзасе и пытался со своими советниками найти выход из трудного положения. Разгром американских войск в Арденнах мог подорвать его авторитет.

Рузвельт был также крайне недоволен полученным 27 декабря 1944 года посланием советского премьера И. В. Сталина. В том послании Сталин высказал твердое намерение советского руководства поддержать преобразование Польского комитета национального освобождении но Временное польское правительство[123].

Решение Сталина нарушало замыслы американского политического руководства о послевоенном устройстве Польши. Американский президент понимал, что Сталин, заинтересованный в укреплении западных рубежей Советского Союза после окончания войны в Европе, будет добиваться создания на территории Польши дружественного СССР Польского государства. Буферная зона на Западе Советскому Союзу была необходима. Сталин хотел исключить повторение трагедии 1941 года. Рузвельт понимал его и склонен был уступить, но не сразу.

Рузвельт также понимал, что спасти положение американских войск в Арденнах смогла бы только Красная армия, если бы она безотлагательно начала широкое наступление на советско-германском фронте. Американский президент должен был обратиться с соответствующей просьбой к Сталину, но не стал этого делать. Он позвонил Черчиллю.

В отношениях между Вашингтоном и Москвой опять возникло отчуждение, которое не предвещало ничего хорошего. Подобное состояние отношений между СССР и США уже возникало в 1943 году. Тогда, накануне Курской битвы, на советско-германском фронте сложилась трудная для Красной армии обстановка. Советский Союз нуждался в помощи англо-американцев и надеялся, что они наконец-то откроют в Европе второй фронт. Высадка войск союзников во Франции могла бы существенно облегчить положение Красной армии. Но руководители США и Англии просьбу Сталина не выполнили. В ходе Курской битвы германские войска потеряли 1500 танков, свыше 3700 самолетов, более 3 тысяч орудий и другой боевой техники[124]. Судя по данным, опубликованным в 2003 году в книге «Курская битва»[125], на Курском направлении к июню 1943 года было сосредоточено 900 тысяч немецких солдат и офицеров. Около 500 тысяч из них были убиты. Немцам противостояла советская группировка, в составе которой было 1 миллион 337 тысяч человек[126]. Сколько солдат и офицеров Красной армии погибло под Курском, Белгородом и Орлом — даже в этой замечательной книге, выпущенной к 60-летию Курской битвы, сведений нет. Такой подход к подсчету и обнародованию своих потерь, к сожалению, остается традицией, сохранившейся с советских времен. Тем не менее можно с большой долей уверенности сказать, что потери наши войска понесли немалые. Если бы американцы и англичане, выполняя свои союзнические обязательства, открыли второй фронт в Европе, потери Красной армии в живой силе и боевой технике, естественно, были бы на порядок меньше. Но помощь с Запада не пришла. Красная армия оказалась один на одни против крупных сил фашистской Германии, которая еще рвалась к победе, пытаясь добиться реванша за поражение под Сталинградом. Благодаря тому, что наши солдаты и офицеры оказались сильнее духом, танки совершеннее, а разведчики смогли добыть точные сведения о силах и резервах противника, сосредоточенных для проведения операции «Цитадель», советские командиры смогли привести свои войска к победе на Курском выступе…

Игнорирование союзниками просьбы СССР об открытии второго фронта дорого обошлось Советскому Союзу. Несмотря на разгром немцев под Курском, эта победа принесла Сталину мало радости. Он проанализировал систему отношений с союзниками. Она была ненадежна, как первый лед на речке, припорошенный белоснежным покровом. Такая внешняя обстановка радует глаз, но станешь на этот лед — и провалишься.

Сталин распорядился отозвать советских послов из Вашингтона и Лондона М. М. Литвинова и И. М. Майского в Москву[127]. На дипломатическом языке это означало выражение крайней степени озабоченности советского правительства действиями США и Англии.

Нормализовать отношения с Рузвельтом Сталин решил только во время подготовки к Тегеранской конференции — до полного разгрома фашистской Германии было еще далеко. Для приближения дня победы нужно было строить мосты для взаимодействия с союзниками даже по зыбкому льду.

В Тегеране в конце ноября — начале декабря 1943 года Сталину удалось добиться взаимопонимания с союзниками. На Тегеранской конференции Рузвельт и Черчилль обещали высадить свои войска во Франции в начале лета 1944 года. Лучше позже, чем никогда…

1 января 1945 года Сталин, отвечая на раздраженное послание Рузвельта по поводу будущего Польши, сообщал американскому президенту: «Я весьма сожалею, что не сумел убедить Вас в правильности позиции советского правительства по польскому вопросу… Тем не менее я надеюсь, что события убедят Вас, что Польский национальный Комитет все время оказывал и продолжает оказывать союзникам, в частности Красной армии, важное воздействие в борьбе против гитлеровской Германии, в то время как эмигрантское правительство в Лондоне вносит дезорганизацию в эту борьбу и тем самым помогает немцам…»[128]

В конце своего послания Сталин поздравил Рузвельта с Новым годом и пожелал ему «здоровья и успехов».

Получил ли Сталин подобное поздравление от Рузвельта, неизвестно.

В Лондон 1945-й Новый год тоже не принес радостных вестей. Черчилль мысленно подводил итоги минувшего года. Несомненно, он вспоминал о летней высадке англо-американских войск в Нормандии. Это была грандиозная военная операция, и он гордился ею. Вспоминал Черчилль и злополучный день 8 сентября, когда он распорядился впервые за годы Второй мировой войны включить в Лондоне электрическое освещение. Британцы радовались этому признаку приближавшейся мирной жизни. Но недолго. В тот день немцы начали обстрел Лондона ракетами ФАУ-2, и Черчилль вынужден был отменить свое решение. Он вновь приказал ввести светомаскировку. Она сохранялась до конца войны.

Черчилль, приютивший польское эмиграционное правительство на время войны, так же как и Рузвельт, рассчитывал, что близкие к нему польские политики возвратятся в Варшаву и возглавят правительство этой страны. О планах Черчилля в отношении Польши подробно сообщал в Центр резидент советской военной разведки в Лондоне генерал-майор И. А. Скляров. То ли под воздействием американцев, то ли по рекомендации англичан, то ли по собственной инициативе, но польские военные разведчики, находившиеся в Лондоне, прервали сотрудничество с представителями советской военной разведки. Подполковник Станислав Гано отказался от встреч с Александром Сизовым. После отъезда Сизова в Прагу контакты с польскими поенными разведчиками, обосновавшимися в британской столице, прекратились до конца Второй мировой войны.