Книга Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Роберт Д. Каплан

Единственной преградой французскому владычеству оставалась крепость Трихинополи (Тируччираппалли), стоявшая в 112 км от Бенгальского залива. Крепостью командовал британский сторонник Мохаммед Али. Летом 1751 г. Чунда-Саиб, союзник Дюплеи, осадил ее. Осаждавшим содействовали вспомогательные французские войска, положение было отчаянным. И, как пишет Маколей, «доблесть и гений никому не ведомого английского юноши [Клайва] внезапно спутали противнику все карты» [19].

Клайв стал во главе 200 британских солдат и 300 сипаев (индийских бойцов, сражавшихся на британской стороне), однако на Трихинополи не двинулся. Дождавшись жестокой грозы и бури, он захватил провинциальную столицу Аркот, вынудив Чунду-Саиба выслать подкрепления из Трихинополи. Это выручило британский гарнизон. Однако французы немедленно взяли в осаду сам Аркот. Роберту Клайву и его людям пришлось несладко. Укрепления были скверными: как повествует Маколей, стены «разрушались от старости», оборонительные рвы «пересохли», слишком «узкие» бойницы не позволяли стрелять из пушек. Когда начались голод и мор, «преданность, которую маленький отряд выказал молодому предводителю [Клайву], затмила все, что нам известно о Десятом легионе Юлия Цезаря или наполеоновской Старой гвардии, славившихся верностью своим полководцам» [20].

Клайв не обучался военному делу, но коль скоро главное в полководческом искусстве – «бесстрашная решительность», умение сплотить и повести солдат за собой, особенно перед лицом смертельной опасности, то можно сказать: командиром он оказался прирожденным. В скоротечных малых войнах победа сплошь и рядом остается за теми, кто умеет импровизировать – и кому вдобавок просто сопутствует удача [21]. Успешно выдержать 53-дневную осаду Аркота помогли Роберту Клайву изобретательность, телесная выносливость и умение во время стычек находиться чуть ли не всюду одновременно. Единоличные усилия 26-летнего Клайва позволили отбить и отбросить французов. Мадрас, а также сопредельные земли, простиравшиеся в глубь страны, были готовы покориться Великобритании.

В 1753 г. Клайв возвратился в Англию триумфатором, а не менее блистательный и одаренный Дюплеи – бывший вдвое старше Клайва – вернулся во Францию годом позже. Подвергшийся опале, потерявший накопленное значительное состояние, Дюплеи скончался в безвестности.

Наступил 1755-й, и Клайв опять направился в Мадрас. Спустя год он принял командование фортом Св. Давида – с тем, чтобы окончательно изгнать французов. Клайву пришлось улаживать бенгальские дела далеко на севере, в процветавших краях, откуда Великие Моголы издавна черпали основную долю своих доходов – из этих денежных поступлений и оплачивались войны, которые Моголы вели на Деканском плоскогорье. Как пишет Маколей своим несравненным слогом:

«Среди провинций, подвластных дому Тамерлана, богатейшей была Бенгалия… Ганг, устремляющийся к морю сотнями рукавов, образовал огромную зеленую равнину, что даже под лучами тропического солнца соперничает плодородием с апрельской почвой Англии. На рисовых полях вызревают неслыханные урожаи. Пряности, сахар и растительное масло производятся в поразительном изобилии. Уловы речной рыбы неистощимы… Великие воды оплодотворяют почву и одновременно служат главным торговым путем для обитателей Востока. По берегам Ганга и впадающих в него рек находятся богатейшие рынки, блистательнейшие столицы, священнейшие индийские храмы. Людская тирания испокон веков тщетно пыталась вычерпать неиссякающую природную сокровищницу. Вопреки мусульманскому деспоту и разбойнику-маратхи Бенгалия славилась по всему Востоку – ее звали Эдемским садом…» [22].

Помимо того Бенгалия была гнусными трясинами и топями, тянувшимися вдоль Тропика Рака, страной «свежей грязи, застарелой грязи и заболоченной почвы», как выразился некий географ, цитируемый британским автором Джеффри Мурхаузом [23]. Коммерческим сердцем этих необъятных краев – плодородных и гнилых – являлась Калькутта, порт на берегах реки Хугли, впадавшей в Бенгальский залив. Там, под покровительством набоба (вице-короля), правившего Бенгалией, Ориссой и Бихаром от имени могольского повелителя, и орудовала Британская Ост-Индская компания. В 1756 г. набоб, Аливерды-Хан, умер; ему наследовал внук, Сирадж уд-Даула. Внуку еще не исполнилось и 20 лет от роду. Маколей отзывается о нем как о жестоком, себялюбивом пропойце и гуляке, ненавидевшем англичан. Мало того, новоиспеченный набоб окружил себя «подонками общества… ничем не отличавшимися, кроме шутовства и холопства» [24].

В конце концов набоб измыслил какой-то предлог, чтобы двинуться со своей ратью на Форт-Вильям, английский оплот в Калькутте. Если мадрасские британцы, не забывавшие о маркизе де Дюплеи и его войсках, вынужденно сделались не только торговцами, но также политиками и солдатами, то англичане, жившие в Калькутте, по-видимому, оставались всего лишь торговцами. Как следствие, они пришли в ужас. Форт-Вильям сдался без особого сопротивления. И случилось то, что Маколей назвал «великим злодейством», а британская история увековечила – возможно, с известными преувеличениями [25].

В 1756 г. муссонные дожди начались только 21 июня. Это значит, что ночь с 20-го на 21-е была убийственно жаркой, а влажность воздуха – непереносимой. Тогда-то и затолкали стражники набоба несколько десятков англичан – мужчин и женщин – в калькуттскую «черную яму»[48]: плохо вентилируемую тюремную камеру площадью 4,3 на 5,5 м. Большинство несчастных погибли, прежде чем стражники отомкнули темницу на следующее утро – когда, по свидетельству Маколея, набоб «уже проспался после попойки» и «дозволил распахнуть дверь» [26]. Принято считать, что в «черную яму» втиснули 146 человек, но вероятнее, что их было всего 64, а уцелел – 21[49].

Когда в августе новости из Калькутты достигли Мадраса, жажда мести вспыхнула неукротимо. Клайва поставили во главе 900 британских пехотинцев и 1500 сипаев – с этими силами он и отправился карать набоба, имевшего, по словам Маколея, «больше подданных, чем Людовик XV или императрица Мария-Терезия» [27]. Пришел октябрь, и отряд поплыл на север по Бенгальскому заливу – но встречные ветры вынудили мореходов повернуть к Цейлону и Бирме. До Бенгалии Клайв добрался только в декабре, однако времени даром не терял.

Он быстро смял туземный гарнизон Форт-Вильяма и отвоевал Калькутту. Набоб запросил мира. Помня о нраве противника и его прежних действиях, Клайв поначалу отказался вести мирные переговоры. Но Калькуттской Ост-Индской компании не терпелось возобновить торговлю, а в Мадрасе тревожно ждали возвращения высланных войск. В итоге Клайв согласился на встречу с набобом. Маколей поясняет:

«Этими переговорами открывается новая глава из жизни Клайва. До того он был простым солдатом, исполнявшим – с исключительной сноровкой и доблестью – чужие приказы. Однако с тех дней его следует рассматривать в основном как государственного деятеля… Несомненно: в новом своем качестве Клайв обнаружил выдающиеся таланты и добился огромных успехов. И также несомненно: дела, в которых Клайв начал тогда участвовать, запятнали его репутацию» [28].