Книга Дивная золотистая улика - Ирина Комарова

– А куда торопиться? – проворчал Володя не обращая внимания на мою демонстративную обиду. – Покойному, по крайней мере, теперь точно спешить некуда.

– Что значит некуда?! – стыдно признаться, но я сорвалась на истеричный визг. – Я, по-твоему, тут до вечера должна сидеть и смотреть на лужу крови?

– Да не дергайся ты, – смягчился Стрешнев, – я уже ребят вызвал. Минут через двадцать, самое большее, через полчаса будем. И я тебя умоляю, Ритка, сиди на пороге и ничего не лапай! Лучше всего, держи руки в карманах. А то замучаемся потом твои пальчики собирать.

– Когда это я что лапала? Я порядок знаю!

Оставив за собой последнее слово, я отключилась и убрала телефон. Подумала и последовала мудрому совету – сунула в руки в карманы. Правда, только для того, чтобы достать из них тонкие резиновые перчатки. Еще немного подумала, и второму совету – сидеть на пороге – следовать не стала. Предпочла выполнить указания шефа и произвести осторожный осмотр места происшествия.

Впрочем, долго оставаться в одиночестве мне не пришлось – приехал Гошка. Уж ему-то, как Стрешневу, полчаса не требовалось, десяти минут хватило.

Он зашел в квартиру, осмотрелся и присвистнул:

– Кто-то здесь от души порезвился! – потом посмотрел на Марину и почесал затылок: – Не понял. Ты, вроде, только один труп обещала. А это что, бонус?

– Остряк! У тебя совсем сердца нет? Это же люди, не собаки бездомные!

– А чем тебе собаки не угодили? Тоже божьи твари. Они кстати, у меня гораздо больше сочувствия вызывают, чем такие, – Гоша кивнул в сторону Саши, – самодеятельные аферисты. Так что с барышней?

– Обморок. Она первая в комнату вошла.

– Угу. А ты, значит, решила ее не тревожить, поработать спокойно. Что ж, ход разумный, одобряю. Что-нибудь интересное нашла?

– Не без того.

Старательно сохраняя безразлично-равнодушный вид, я приступила к демонстрации того, что сочла интересным. Напарник одобрительно кивал и фотографировал мои находки.

– Опись составила?

– А как же. Все, как ты учил.

Разумеется, каждая бумажка после изучения возвращалась туда, откуда ее взяли. Похищение улики с места преступления – это статья, и не самая приятная. Основные правила Гошка мне хорошо вдолбил. Когда мы закончили работу в комнате, я вернулась в коридор. Молча указала пальцем на четко очерченное пятно около резинового коврика.

– Ух ты! – Гоша присел на корточки и наклонился, разглядывая, чуть ли не принюхиваясь. Поводил над пятном кончиками пальцев, сохраняя дистанцию в пару миллиметров, не больше, но так и не коснулся. Потом встал и хлопнул меня по плечу:

– Молодец, Ритка! Отмечу в докладе! След, как на картинке, хоть в учебник вставляй! – и тут же все испортил, уточнив: – Надеюсь, не ты сама в кровь влезла?

Ну почему, спрашивается, я придумываю хорошие ответы на Гошкины выпады дня через два, не раньше? Ответы язвительные, остроумные, разящие наповал… и не имеющие абсолютно никакого смысла. Не ловить же его, в самом деле, за рукав: «Кстати, Гошка, ты мне позавчера говорил…» Вот и сейчас… я попыхтела безрезультатно и сдалась.

– У меня сапоги другие, смотри сам.

Гоша самым внимательным образом осмотрел мои сапоги:

– Действительно, совсем другие. Носок тупой и широкий. И размера на четыре больше.

– Не на четыре, – сквозь зубы прошипела я.

– Ты так думаешь? – он оглянулся на кровавый след, прищурился, сравнивая его с моим сапогом, и согласился. Да, ты права. На три.

От немедленной расправы Гошку спасло появление Стрешнева с бригадой. Володя бросил полный отвращения взгляд на меня, потом на Гошу и пробурчал что-то невнятное, но явно нелестное, в наш адрес. Коротко представил ребят, кивнул одному из них и указал на меня пальцем:

– Миша, возьми у нее показания.

Миша, худенький, верткий, маленького роста – имя ему совершенно не подходило – улыбаясь и протягивая вперед руку, подошел ко мне.

– Та самая Рита Рощина, из «Шиповника»? Наслышан, наслышан. И очень рад знакомству.

– Да-да, я тоже рада, – заверила я, пожимая сухую крепкую ладонь. Доброжелательный Миша мне сразу понравился.

– Жаль, что обстоятельства, – он помахал свернутым в трубочку листком бумаги, – не способствуют.

Я не заметила, откуда он взял бумагу? Даже интересно. Из рукава, что ли, вытащил, как фокусник? Миша деликатно взял меня под локоток и отвел к подоконнику:

– Давайте, устроимся здесь и все оформим. У вас документы с собой, шапочку протокола заполнить?

– Естественно.

Я протянула ему паспорт и оглянулась. Я думала Стрешнев немедленно выгонит Гошку, но, по каким-то своим соображениям Володя позволил ему остаться. Только приказал «задвинуться в угол и не отсвечивать».

Разобравшись с нами, Стрешнев занялся Мариной. В чувство ее привели легко и быстро. Никаких провалов в памяти после обморока у девушки не обнаружилось и дурацких вопросов, типа «где я?», «что со мной?» и «кто вы?» она не задавала. С помощью Володи добрела до кресла, упала в него и залилась слезами. Эксперт, тем временем, занимался телом Саши, а еще трое разбрелись по квартире, осуществляя «осмотр места преступления».

– Рита! Да что же это, Рита, я с вами разговариваю!

– А? – ой, как нехорошо. Оказывается, милый Миша пытается задать мне вопрос, а я, вместо того, чтобы его послушать, стою и таращусь по сторонам, как идиотка.

– Извините! – я вспыхнула и схватила паспорт, который он безуспешно пытался мне вернуть. – Отвлеклась немного. Что вы спросили?

Признаюсь, через двадцать минут Миша перестал мне казаться милым. Через сорок минут он мне окончательно разонравился, а через час я его почти возненавидела. Может, кто помнит Евгения Васильевича Сухарева? Тот мне и при знакомстве не показался приятным человеком. И я очень рада, что после гадкой истории с неверным мужем и его убитой любовницей нам с Сухаревым больше не пришлось встречаться. Но Евгений Васильевич, по крайней мере, сумел взять у меня показания минут за пятнадцать, не больше. Причем, поверьте, сделал это вполне качественно. Миша же по третьему кругу уныло задавал одни и те же вопросы. Он что, рассчитывает, что рано или поздно я ошибусь, растеряюсь и признаюсь в убийстве? Может, мне окликнуть Володю и поинтересоваться, разумеется, очень вежливо, долго ли этот цирк будет продолжаться? Или меня действительно в чем-то подозревают?

Увы, Володя был занят, он допрашивал Марину. Она отвечала медленно, всхлипывая, икая и размазывая по щекам смешанную со слезами тушь.

– И все-таки, – продолжал тянуть из меня жилы Миша, – почему вы не сообщили нам, что друг Марины Котельниковой является соседом Поршнева?

– Как же не сообщила? Я именно это вам и сообщила.