Книга Подожди! Как отложить решение до последнего момента и... победить - Фрэнк Партной

* * *

В феврале 2008 года, за семь месяцев до краха инвестиционного банка «Леман Бразерс», президент Франции, консерватор и незаурядный человек Николя Саркози попросил экономистов Джозефа Стиглица, Амартию Сена и Жана-Поля Фитусси создать комиссию по изучению недостатков валового внутреннего продукта (ВВП) как инструмента оценки экономического состояния страны. По признанию самого Саркози, он чувствовал «настоятельную необходимость освободиться от тех представлений и догм, которые овладели нашими мыслями и действиями и которые заставляли нас лгать себе».[366]

ВВП является стандартным измерителем стоимости товаров, произведенных в стране за год. Когда мы говорим: «Китай на подъеме» или «Соединенные Штаты в рецессии», мы имеем в виду, что уровень ВВП Китая вырос, а США – снизился. Президент Саркози сказал, что хотел бы, насколько это в его силах, заменить ВВП каким-то более совершенным инструментом измерения социального прогресса. Некоторые критики обвинили Саркози в том, что он лукавит, утверждая, будто мир нуждается в новом индикаторе благополучия, меняет правила по ходу игры, желая представить экономику Франции в более выгодном свете. Так или иначе, создание комиссии было спорным шагом. Возглавить ее Саркози попросил Стиглица.

Стиглиц прошел долгий путь с тех пор, как его друг Джордж Акерлоф пообещал прислать ему коробку с одеждой из Индии. В 1979 году он получил медаль Джона Бейтса Кларка – награду, которую Американская экономическая ассоциация раз в два года вручает выдающимся молодым (до сорока лет) американским экономистам. Он преподавал в Колумбийском университете, Университете Дьюка, Оксфорде, Принстоне, Стэнфорде и Йеле, занимал пост главного экономиста Всемирного банка и председателя Совета экономических консультантов при президенте Клинтоне, а также получил Нобелевскую премию по экономике.

А еще Стиглиц уже многие десятилетия работал над тем, что он называет «проблемой замеров». Задание президента Саркози идеально отвечало стратегическому видению ученого и его коллег. Он рассказал: «Мы начинали в 1990-е годы с попыток привлечь внимание американского правительства к „зеленому“ ВВП. Мы знали, что это не произойдет в одночасье. И знали, что введение нового индикатора само по себе не изменит поведение людей, но постепенно процесс к этому приведет, потому что он расширяет горизонты, меняет взгляд на вещи. Идея, родившаяся 15 или 20 лет назад, наконец проникает в коллективное сознание».

ВВП не отражает многих важных факторов, которые до недавнего времени не измеряли вообще. В нем опущены свободное время и качество жизни. Не учтены «экстерналии» – этот экономический термин означает убытки, которые действия отдельных людей, например загрязнение ими окружающей среды, приносят всем остальным. С неравенством эти цифры также не соотносятся. ВВП уверяет нас в процветании страны, однако бедность и имущественное расслоение, возможно, тоже цветут пышным цветом.

Комиссия предложила несколько вариантов решения этих проблем и закончила свой доклад таким выводом: помимо экономической продуктивности, необходимо измерять показатели здоровья и образованности, политической свободы и социального благополучия. Нужно сосредоточиться на неравенстве и проблемах окружающей среды, проводить опросы с целью изучения субъективных мнений о качестве жизни, наряду с объективными показателями экономического роста. Нужно измерять счастье, а не только объем продукции. Такая реформа займет много лет, а возможно, и десятилетия.[367]

Когда доклад был опубликован, он вызвал широкую поддержку в обществе, благоприятные отклики в ведущих газетах и журналах, на телевидении и в Интернете, позитивные комментарии политиков. Саркози повторял, что реформа имеет основополагающее значение и не может быть приостановлена: «Сам характер цивилизации, которую мы строим, зависит от наших способов учета, поскольку они меняют ценность вещей в наших глазах. Эта ценность – не просто плод сиюминутного столкновения спроса и предложения»[368]. Высокопарная речь Саркози вдохновила людей во всем мире, и они задумались о далеком будущем. На короткое время.

Но тут в Европе грянул финансовый кризис. В 2012 году цифры, о которых Саркози призывал забыть, стали объектом ежедневного навязчивого интереса. Рухнули рынки. Журналисты и общественность затаив дыхание следили за обвалом индексов, как бывает, когда вдруг резко возрастает число убийств или внезапно падают результаты тестов по математике. Рост ВВП замер, зато выросла безработица. Упал даже кредитный рейтинг Франции. Саркози внезапно столкнулся с более насущной проблемой, чем долгие поиски надежных способов измерения благополучия: индексы подрывали его шансы на переизбрание в и без того жесткой президентской гонке. Измерение качества жизни отошло на задний план. А в Соединенных Штатах проблема замера ВВП даже ни разу не обсуждалась.

Сегодня почти никто из политиков, включая Саркози, не говорит о замене ВВП в долгосрочной перспективе. Вместо этого все озабочены тем, как поддержать краткосрочный рост ВВП. Мы выбираем быстрый ответ, а должны были бы задавать «медленный» вопрос.

* * *

Концепция устойчивого (самодостаточного, экологичного) развития[369] имеет дело с еще более длительными периодами. Слова «самодостаточный», «экологичный» навевают ассоциации с хиппи 1960-х, которые носили «вареные» майки и обнимали деревья. На самом деле в этом понятии нет особой левизны, и оно не фетиш, даже если мы говорим об окружающей среде. Суть концепции в простом вопросе: будет ли нынешний уровень доходов и вообще благосостояния устойчивым в течение длительного срока.

Если мы неспособны предвидеть последствия дальше чем на один год, мы можем сразу вырубить весь лес. Но если мы думаем о будущих десятилетиях, то должны использовать только часть леса, а еще периодически досаживать деревья там, где их вырубили. Необязательно делать это из любви к деревьям – это надо делать в заботе о потребностях следующего поколения. Устойчивое развитие и возобновление ресурсов – это трезвый подход к будущему, как долгосрочный вклад по сравнению с финансовой пирамидой. Уоррен Баффет вписывается в эти правила, Берни Мейдофф[370] – нет.

Устойчивое развитие также связано с ВВП. Он обозначает, сколько мы заработали в прошлом году, и дает некоторое представление о ближайшем будущем. Но он ничего не говорит о далекой перспективе, о том, что, возможно, граждане потребляют слишком много из этого богатства, о том, хватит ли стране природных ресурсов и человеческого капитала на будущие десятилетия. По ВВП нельзя предсказать, сколько еще продержится транспортная и технологическая инфраструктура, будет ли у следующего поколения обслуживающих ее работников достаточно знаний и опыта. Замыкаться на ВВП – все равно что вести машину, глядя только на спидометр. Устойчивое развитие означает, что нужно интересоваться и тем, сколько топлива осталось в баке и не нужно ли выровнять руль на извилистой дороге.[371]

Устойчивое развитие – это глобальный долгосрочный выбор, вроде того, с которым мы сталкиваемся на индивидуальном уровне, когда нас тянет к излишествам: алкоголю, курению, азартным играм, перееданию, когда мы слишком погружены в настоящее и не ценим грядущее благополучие. Сегодняшний день кажется нам куда более важным, чем завтрашний, поэтому мы предаемся злоупотреблениям сегодня. Как мы уже убедились, ключевой переменной в такого рода вопросах – как для человека, так и для животных (даже для голубей), – является ставка дисконтирования.