Книга Изгнание в рай - Анна и Сергей Литвиновы

«Если сейчас из развалины вылезет старичок – сам начну смеяться», – решил Сева.

Его накрыло эйфорией – головой, видно, стукнулся сильно.

Однако из разбитого авто-дедушки выбрался совсем молодой парень. Руки ходуном ходят, глаза дикие. Голову в плечи втянул, на Акимова смотрит с ужасом неприкрытым.

На сервисе слесари – столь же юные парни – называли Севин пятнадцатилетний «Мерседес» хламом. Но водителю «копейки» с нестоличными номерами, похоже, казалось, что попал он на многие, многие миллионы.

– Дяденька, – трясущимися губами выдавил парень, – простите!

Глаза у него косили. И алкоголем несло – за версту.

Сева улыбнулся парню (эйфория не отпускала):

– Ты, придурок, хоть сам понимаешь, что натворил?

А тот перед ним на колени бухается, руки заламывает:

– Дяденька! Только папе не говорите!!!

Тут Акимов не удержался, стал хохотать:

– А мамке можно?

– А мамке по фигу, – поморщился парень.

И к Севиной руке тянется, пытается поцеловать.

Тот брезгливо отстранился. Велел:

– Все, прекращай цирк. Я в ГАИ звоню.

Думал, мальчишка обрадуется, что не битой по башке и квартиру у него отбирать не будут, – а тот в слезы! И ревет по-настоящему, все лицо сразу мокрое, голова дергается.

– Дяденька! Но они ведь папке сообщат первым делом! А что я ему скажу-уууу?! Машина-то его! А я пьяныыый!

Тут Севино веселье наконец иссякло – вместо него головная боль навалилась.

Обернулся на свой «Мерседес» – бампером, конечно, не обошлось, весь задок всмятку.

И рявкнул:

– ОСАГО есть у тебя, дебил?

– Батька брал вроде… в ларьке у ГАИ, – неуверенно отозвался парень. – Но я туда не вписан. И права у меня хотели за пьянку отобрать. Папка еле отмазал. Теперь, сто пудов, уроет.

К Севе со страшным скрипом возвращалась способность соображать. Может, парень и врет, что в ОСАГО не вписан. Но, судя по одежонке, по машине жалкой, выходило: вчинять дурачку иск – дело тухлое, только на адвоката потратишься.

«Поставлю ночью «Мерседес» во дворе. А утром гаишников вызову. Денежку им дам, чтобы с гарантией. Типа, неустановленный автомобиль в меня въехал. И получу все по КАСКО».

А дурачок продолжает на коленях стоять. Все пытается уже не руки – одежду ему целовать:

– Дяденька! Давай с тобой по-хорошему! Миром договоримся! Без протокола!

– Давай, – сухо отозвался Сева. – Двадцать штук гринов за бампер – и ГАИ не вызываем. И бате твоему никто не звонит.

– Ой, ну где я тебе возьму столько. – Парень неожиданно сделал кокетливый, очень женственный жест.

– Ты еще и «голубой»! – брезгливо стряхнул его руки Сева.

– Нет. – Тот обиделся. – Я двустволка. С бабами тоже могу.

Прочитал в Севиных глазах искорку интереса и затараторил:

– И вообще все могу, если надо. Дурь перевезти. В суде выступить на вашей стороне. В морду дать. Все, что скажете. Я дурак, но честный. Навалял дел – готов отвечать.

– На базаре свои услуги продавай, – буркнул Сева. – А мне пиши расписку. На двадцать тысяч гринов. И паспорт сюда гони.

Дурачок послушно отдал документ. Сева тщательно проверил – вроде настоящий. Судимостей нет, зарегистрирован в дальнем Подмосковье. Мальчик – звали его Георгием Сазоновым – коряво, с ошибками, написал расписку. Приписал номер своего мобильника. И горячо заверил:

– Я не врун, не кидальщик, вы не думайте. Что попросите – то и сделаю.

Акимов ни секунды не сомневался: помощь блаженного (да еще пьянчуги и мужеложца) ему не понадобится. Себе дороже – с подобными связываться.

Он отпустил незадачливого гонщика на «копейке». Благополучно вернулся домой. Поставил машину во дворе. Рано утром вызвал ГАИ. И всего за сто баксов получил справку о наезде «неустановленного средства».

Страховая компания забрала «Мерседес» в ремонт.

А тем же вечером Томский позвонил и заявил: в июне он обещал своим девочкам переехать в Болгарию. Навсегда. Но дом еще не готов, дел по стройке – завал, поэтому, когда он напишет игрушку – неизвестно.

Сева попытался его образумить:

– Но у нас обязательства! Заказчики ждут!

Однако звезда программирования только фыркнул:

– А я тебе ни эникейщик[6], чтоб по заказу работать.

И швырнул трубку.

Тут Севе и попались на глаза расписка и паспорт Георгия Сазонова.

И он немедленно полез искать парня в социальных сетях.

Обнаружил на удивление легко.

Мальчишка постоянно отирался в «Одноклассниках» и открыт был любому желающему. Со всех сторон.

Кокетничал с пожилыми дамами и с мужчинами. Хвастался, что может влегкую выпить три литра пива. Не скрывал, что по малолетству попал под суд: пытались с друзьями ограбить ларек. Получил условно, потом попал под амнистию – в итоге паспорт чистый, без судимостей. А работает (тут Сева вообще опешил) – водителем маршрутки! Да еще и зарисовки о пассажирах пишет. Зло, метко, с кучей ошибок. Клиентов своих ненавидел от души. Всех. Местных, приезжих, богатых, бедных, молодых, старых. Особенно его почему-то дети раздражали: «Когда ревут гаворю плати двойной тариф. Самый прикол мамаши часто дают!»

Тут-то Сева и задумался. А ведь чрезвычайно полезное знакомство, на самом деле.

Бог, что ли, ему мальчишку послал? Или дьявол?

* * *

Антишоковый укол не помог – Севкина голова поникла, глаза закатились.

Томский преодолел брезгливость, подошел. Залил раны Акимова антисептиком, наложил повязки. Здесь, в Европе, удобно. Специальные большие пластыри продаются – чтобы с бинтами не возиться.

Прислушался к дыханию врага. Приличное, ровное.

Пара часов – и можно будет продолжить.

Вышел из подвальной каморки, заглянул к следующей пленнице.

Галину Георгиевну трясло мелкой дрожью, лицо опухло от слез. Диск продолжал крутиться, бесконечно повторял и повторял ее же слова.

Выключить терзающий женщину голос? Сорвать с глаз повязку? Поработать теперь с ней? Увидеть ее раскаяние, отчаяние, страх?

Но настроения общаться с бывшей нянькой не было. И он просто захлопнул дверь.

На сердце паршиво.

Томский ждал от себя упоения местью. Не сомневался: когда эти двое окажутся в его руках, его накроет сумасшедшим восторгом.