Книга Шкура - Курцио Малапарте

– Очень глупая шутка, – сказала сурово миссис Флэт, – меня удивляет, что итальянцы могут смеяться над такими вещами.

– Вы уверены, что Малапарте смеется? – сказал Джек, я заметил, что он взволнован. Он смотрел на меня с симпатией.

– Anyway, I don’t like jokes[253], – сказала миссис Флэт.

– Отчего вам не нравятся шутки? – спросил я. – Если все, что происходит вокруг в Европе, не было бы шуткой, вы думаете, это заставило бы нас плакать? Достаточно было бы заплакать?

– Вы не умеете плакать, – сказала миссис Флэт.

– Почему вам хотелось бы, чтобы я плакал? Может, потому, что когда ваши Waacs организовывают балы для развлечения ваших солдат и офицеров, вы любезно приглашаете на них наших женщин, но запрещаете их мужьям, женихам и братьям сопровождать их? Хотите, может, чтобы я плакал, потому что в Америке не хватает проституток, чтобы прислать их в Европу для развлечения ваших солдат? Или я должен плакать, потому что ваше приглашение нашим женщинам прибыть на бал «одним» – это не invitation à la valse[254], а приглашение к проституции?

– В Америке, – сказала миссис Флэт, – не считается зазорным пригласить на танцевальный вечер женщину без мужа.

– Если бы японцы захватили Америку, – сказал я, – и повели бы себя с вашими женщинами так, как вы ведете себя с нашими, что бы вы сказали тогда, миссис Флэт?

– Но мы не японцы! – воскликнул полковник Брэнд.

– Японцы – цветные, – сказала миссис Флэт.

– Для побежденных, – сказал я, – все победители – цветные.

Напряженная тишина встретила мои слова. Все смотрели на меня, удивленные и огорченные. Эти простые честные люди, эти американцы, самые чистые и справедливые среди людей, смотрели на меня с немой симпатией, огорченные и удивленные тем, что правда моих слов заставила их краснеть. Миссис Флэт молчала, опустив глаза.

Генерал Корк обернулся ко мне и сказал:

– Я думаю, вы правы.

– Do you really think Malaparte is right?[255]– спросила тихо миссис Флэт.

– Да, я думаю, он прав, – медленно ответил генерал Корк, – наши солдаты тоже возмущены тем, что должны обращаться с итальянцами, мужчинами и женщинами, в манере, которую они называют… yes… I mean… не совсем правильной. Но это не моя вина. Манера поведения по отношению к итальянцам навязана нам из Вашингтона.

– Из Вашингтона? – удивилась миссис Флэт.

– Да, из Вашингтона. Газета Пятой армии «Старс энд страйпс»[256]каждый день публикует многочисленные письма GI, которые говорят по этому поводу почти словами Малапарте. Американские солдаты, миссис Флэт, граждане большой страны, где женщину уважают.

– Thank God![257]– воскликнула миссис Флэт.

– Я каждый день внимательно читаю письма, которые наши солдаты посылают в «Старс энд страйпс», и именно в прошлое воскресенье я отдал приказ, чтобы на наши балы отныне и впредь приглашали не только женщин, но и их мужей или братьев. И считаю, что поступил правильно.

– Я тоже думаю, что вы поступили правильно, – сказала миссис Флэт, – но меня не удивит, если в Вашингтоне так не думают.

– Вашингтон одобрил мое решение, – сказал генерал Корк с иронической улыбкой, – но даже без одобрения Вашингтона я остался бы при своем мнении, тем более после последнего скандала.

– Какого скандала? – спросила миссис Флэт, наклонив голову.

– Это не очень забавная история, – сказал генерал Корк.

Он рассказал, что несколько дней назад восемнадцатилетний парень среди бела дня на виа Кьяйя застрелил свою сестру, которая, несмотря на запрет семьи, пошла-таки на бал в американский офицерский клуб.

– Толпа, – добавил генерал Корк, – аплодировала убийце.

– What? – вскричала миссис Флэт.

– Толпа была неправа, но… – сказал генерал Корк, – два дня назад вечером две неаполитанские девушки из хороших семей, неосмотрительно принявшие приглашение на танцевальный вечер в американский офицерский клуб, были препровождены в отдельную комнату, где силой были принуждены пройти медицинский осмотр. По всему Неаполю прокатился взрыв возмущения.

– Я сделал представление в Военный трибунал, – добавил генерал Корк, – на виновных в этом постыдном деле.

– Вы выполнили ваш долг, – сказала миссис Флэт.

– Благодарю вас, – сказал генерал.

– Итальянки имеют право на наше уважение, – сказал майор Моррисон, – это порядочные женщины, достойные уважения, как и американки.

– I agree with you, but I can’t agree with Malaparte[258], – сказала миссис Флэт.

– Почему же? – спросил генерал Корк. – Малапарте – добрый итальянец, он наш друг, и мы его очень любим.

Все, улыбаясь, смотрели на меня, а сидевший напротив Джек подмигнул мне.

Миссис Флэт окинула меня взглядом, в котором ирония, презрение и коварство смешались в доброжелательном удивлении, и улыбнулась:

– You are fishing for compliments, aren’t you?[259]– сказала она.

В этот момент открылась дверь, и на пороге, предшествуемые мажордомом, возникли четверо ливрейных слуг, неся в старинной манере на некоем подобии носилок, покрытых великолепной алой парчовой накидкой с гербом герцогов Толедских, огромную рыбу, сервированную на необъятных размеров серебряном массивном подносе. Охи радости и восхищения пробежали по столу, и с возгласом: «Вот и сирена!» – генерал Корк обратился к миссис Флэт и склонился в поклоне.

С помощью слуг мажордом расположил поднос посреди стола перед генералом и миссис Флэт и сделал несколько шагов назад.

Все посмотрели на рыбу и остолбенели. Сдавленный крик ужаса сорвался с губ миссис Флэт, генерал Корк побледнел.

Посередине подноса, простертая на ложе из зеленых листьев латука, обрамленная гирляндой из розовых коралловых веток, лежала на спине девочка или что-то очень похожее на девочку. Глаза ее были открыты, губы прикрыты, она удивленно смотрела в потолок, на «Триумф Венеры» Луки Джордано. Она была голой, но темная блестящая кожа того же цвета, что и платье миссис Флэт, как пригнанная одежда, моделировала формы ее еще незрелого, но уже стройного тела, мягкий изгиб бедер, легкий выступающий холмик живота, маленькие девственные груди и полные развитые плечи.