Книга Теория государства - Виталий Иванов

Алексеев, впрочем, сделав эти выводы, ими отнюдь не удовлетворился, притом что сам разрабатывал и пропагандировал, помимо прочего, элитистскую концепцию «ведущего слоя» и «управляющей группы», основанную на доктрине Парето. Он решил уйти от понятия олигархии и предложил собственную оригинальную терминологию, которая, однако, не прижилась.[340]

5.3.1. Тезис о демократической «маске» олигархии, думается, нуждается в дополнительных разъяснениях. Выше уже говорилось, что нация не может властвовать нигде и никак, в том числе потому, что ее «много». Олигархат же обычно не может править открыто потому, что его «мало»[341]. И потому что человечество культурно и социально «выровнялось» («выровнено»).

Исключения сейчас возможны лишь там, где сохраняются, консервируются традиционные политические культуры. Там же, где они разрушены либо основательно разложены, то есть практически повсеместно, олигархаты правят более-менее скрыто. Официально признавать подвластность наций не просто нежелательно, а невозможно. Представления о всеобщем политическом равенстве, о принадлежности власти нациям, о демократии (в смысле «народовластия») как о лучшей форме властвования стали в последние века общим местом и светским «символом веры». Они зафиксированы во множестве правовых актов, включая конституционные и международные. Ученые, публицисты и политические маргиналы, конечно, могут оспаривать и даже отрицать «нациоцентризм» и критиковать демократию[342], но ни один мало-мальски серьезный политик, политический карьерист (в любом смысле этого слова) никогда не позволит себе ничего подобного. Не следует игнорировать и то, что сами олигархи зачастую не считают себя таковыми, вполне искренне исповедуют «демократические ценности» и даже убеждены в «демократичности» своего властвования.

5.3.2. На Западе олигархии с XX в. «маскируются» почти целиком. При этом участие граждан в политике и управлении государством все чаще и все больше подменяется иллюзиями участия. В последние десятилетия благодаря, в том числе, значительному прогрессу в сферах политических технологий, pr и медиа, политический процесс часто сводится к красочным и динамичным постановкам. Это форма, за которой непропорционально мало содержания. Правда, очень убедительная для масс форма. Наиболее ярким примером стали президентские кампании в США с их праймериз, партийными конвентами и теледебатами.[343]