Книга Россия и Южная Африка. Три века связей - Ирина Филатова

Исключение из партии стало для него шоком. Начались сердечные перебои… дрожали руки… Он не мог уже играть на виолончели и работать в оркестре, а это был заработок. Врачи рекомендовали покой. Последние месяцы жизни Бантинг зарабатывал на жизнь тем, что был помощником управляющего несколькими домами в Йоханнесбурге.

В 1936 г., когда Коминтерн объявил врагами уже не «правых», а «сектантов», Бантинг умирал. Случилось так, что в больничной палате на соседней постели лежал африканер Гидеон Бота, член общества «Друзья Советского Союза». 25 марта 1936-го, когда у Бантинга началась агония, нервы Гидеона Боты не выдержали. Он закричал: «Бантинг, товарищ Бантинг, я не голосовал за ваше исключение из ФСЮ [340]. Поверьте мне, не голосовал!» [341]

Первая книга о С.П. Бантинге, в которой говорится обо всем этом, была написана как раскаяние. Ее автор, Эдди Ру, до 1935 г. был активным деятелем КПЮА, редактором ее газеты. И прямо или косвенно участвовал в травле Бантинга. Книгу он написал позднее и издал в 1944-м, когда Коминтерн уже «самораспустился».

* * *

У Коминтерна было несколько партийных школ. Сроки обучения были разные — от нескольких месяцев до двух лет. Бывало, что учащиеся оставались и дольше.

Африканцев обучали в двух: до начала 1930-х годов в Ленинской школе, с 1932-го — чаще всего в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ).

Создание КУТВа еще в начале 1920-х было воспринято как событие и коммунистически настроенными кругами, и их противниками. Дэвид Айвон Джонс, представитель КПЮА в Москве, писал председателю партии Биллу Эндрюсу: «Университет вырастет в грандиозную Мекку для юных туземных борцов Востока и Африки. Там они подготовятся не только для борьбы, но и для коммунистического преобразования всего мира на долгие будущие годы». Это письмо, среди других документов КПЮА, было захвачено полицией во время восстания шахтеров Трансвааля в марте 1922 г. И сразу же опубликовано в брошюре «Красная угроза» [342].

Оно вызвало тревогу во влиятельных сферах. Верховный комиссар Южно-Африканского Союза в Лондоне написал Яну Смэтсу, тогдашнему премьер-министру Южно-Африканского Союза: «Я на днях видел отчет, где говорилось, что несколько наших кафров уже посланы в Москву для обучения в большевистской школе, чтобы сделать из них большевистских миссионеров для их собственных народов». Смэтс отнесся к предостережению вполне серьезно и приказал, чтобы ему дали отчет [343]. Речь шла об одном из тех секретных полицейских отчетов, которые делались в Южной Африке с 1918 г. под общим названием «большевизм».

На самом деле Ленинская школа и КУТВ оказались не столь могущественными. Первые южноафриканцы приехали туда в конце 1920-х, а первый черный южноафриканец, Альберт Нзула, в 1931-м.

С активизацией коминтерновской политики в Африке Негритянское бюро Восточного секретариата ИККИ разработало документ: «Предложения о посылке инструкторов в негритянские колонии и об организации подготовки этих инструкторов в Москве». Дата — 20 мая 1930 г. Он начинался с утверждения, что посылка таких инструкторов «безотлагательно необходима», прежде всего в колонии, где существует рабочее движение, «революционные националистические организации» или «где недавно происходили крупные восстания».

Например, в Южную Африку предлагалось «послать одного товарища с тем, чтобы он организовал там краткий курс обучения для 15 или 20 товарищей» [344].

Как производился набор учащихся, кто и каким образом приводил их в школы Коминтерна, далеко не всегда ясно. В Южной Африке набирала КПЮА. Как это делалось в других странах, прямых свидетельств в архиве мало. Создается впечатление, что приглашали тех африканцев, кто случайно оказался на виду: в Европе или в США.

Преподаватели обязаны были давать учащимся политические характеристики. Читая их, надо все время помнить, чего ждали от учащихся… А ждали, что они полностью, целиком, безоговорочно и буквально сразу же встанут на позиции ленинизма, вернее, на те позиции, которые занимает Коминтерн в момент их пребывания в Москве. Даже в политической характеристике Джона Маркса, который уже давно был членом КПЮА, а впоследствии стал ее лидером, выражалось сомнение: «не было достаточно ясно, является ли то, о чем писал, например, Ленин, также и мнением, с которым вполне согласен сам Раймонд» [345].

Чему учили в КУТВе?

Вот названия курсов, читавшихся в негритянской секции (сведения на 20 ноября 1932 г.):

История ВКП;

Страноведение (читали Н.М. Насонов и Э. Шик);

Английский язык;

Мироведение;

Арифметика;

Политграмота;

Текущая политика;

Революционное движение;

Исторический материализм;

Профдвижение (читал А.З. Зусманович).

Так что многих надо было учить даже арифметике, а приехавших из англоязычных стран — английскому языку.

Но главное — исторический материализм. По ряду предметов изучались сочинения Ленина и Сталина. От учащихся требовали полного согласия.

К тому же учили самым различным приемам конспирации.

Культурная программа предусматривала: раз в месяц просмотр кинофильма, раз в месяц — экскурсия, раз в месяц — театр. Из записей за 1932 год: в октябре — спектакль «Доходное место» (никто не пошел) и фильм «Путевка в жизнь». В ноябре — «Дон Кихот» в Большом театре. Пошли пять человек [346].

Были шахматный кружок и радиокружок. Летом отправляли на военные сборы и для отдыха — поездки по стране.

Учащиеся жаловались больше всего на плохое питание. Страна жила голодно. Это чувствовалось и в КУТВе.

Наиболее доверенным из учащихся поручали иногда самим выступать с лекциями для своей группы. И привлекали к научной работе. Больше всего это относилось к южноафриканцам, поскольку все они были коммунистами или рекомендованы КПЮА. К тому же их было больше, чем представителей любой другой части Африки.

Так, в 1933 г. была издана книга «Принудительный труд и профдвижение в негритянской Африке». Авторами значились: И.И. Потехин и Том Джексон (в Москве под этим именем жил секретарь КПЮА зулус Альберт Нзула) [347].

Нзула был первым черным южноафриканцем, приехавшим в Москву. Здесь он прожил два с половиной года: с августа 1931-го до января 1934-го. У него вышло много статей на английском языке и в переводе на русский. По мнению всех, кто знал Нзулу, складывается впечатление, что он был очень способным человеком.

В пору Большого сталинского террора система Коминтерна оказалась одной из первых, которые Сталин уничтожил. Уже к концу 1937 г., за шесть лет до официального роспуска, от Коминтерна и его учреждений мало что осталось. С 1919 по 1928 г. прошло шесть конгрессов Коминтерна. С 1928 г., когда Сталин укрепился у власти, только один — в 1935-м. Последний конгресс Профинтерна состоялся в 1930 г. В 1937-м Профинтерн был распущен.