Книга Как убили СССР. "Величайшая геополитическая катастрофа" - Александр Шевякин

В публицистике начались сравнения с западными системами управления: «там»-де на работу государственных служащих принимают после экзаменов, их периодически аттестуют. В странах с западным типом демократии министры не входят в законодательные органы — объяснение-де этому простое: правило «сами пишем — сами исполняем» ведет к порочному кругу. С серьезным видом доказывалось, что министр не должен быть специалистом-технократом, а он непременно должен быть политиком. Раз у нас этого нет, то все на основе личных взаимоотношений. На синекуру обязательно поставят «своего». Коррупция, взятки, подарки и ничем не обоснованные привилегии.

Разумеется, привилегии — явление отвратительное. А если еще и на фоне общих бедствий или тотального дефицита, устроенного в русских областях, то это тем более неприглядно. Можно привести и такой пример. Единственный случай, когда у И. В. Сталина сорвались с языка неприличные выражения, был момент, когда в 1941 году к нему на прием прибыл кто-то из Куйбышева, куда только что эвакуировалось правительство. «Как они там устроились?» — поинтересовался И. В. Сталин. «Устроились хорошо, товарищ Сталин, но есть перегиб…» — «Ачто такое?» — «Да вот своих детей они устроили в школу в центре города, а чужих детей уплотнили по всему городу…» — «Эх, каста проклятая!» Вот тут-то и были произнесены И. В. Сталиным те слова, которые мы адресуем всем этим крохоборам…

Последнее — вообще тема номер один в демократической печати тех времен.

Массированная атака СМИ на читателей удалась. Потому что кое в чем пресса была права, а потребителю информации оказалось трудным отделить справедливую критику от антисоветчины. В результате, как это часто говорится, ребенка выплеснули вместе с водой. Потому что инициаторы пользовались столь изощренными методами дезинформации, что и до нынешних времен нашелся только один человек, который в своей специальной книге «Потерянный разум» оказался в состоянии разгрести завалы лжи [9].

А у объекта воздействия слова «торговля без рынка — это абсурд», «Аэрофлот — типичная монополия» вызывали озлобление; а после слов «ускорение» и «самоуправление», «третья модель полного хозрасчета» и «сбалансированная модель управления» и самого главного «прибыль» начинала сладко кружиться голова. Для достижения намеченных целей надо было, по словам авторов, сделать немногое: добить тех, кто мешает — командно-административную машину. Ох, скорее бы ее не стало, а уж там заживем!.. «У интеллигенции было очень сильно расплывчатое убеждение, что во всем «система виновата». Важнейшими причинами наших бед она считала «засилие бюрократов», «уравниловку», «некомпетентность начальства», «наследие сталинизма» — причины, для массового сознания не так уж существенные. И вот, опираясь на эти стереотипы, Г. Х. Попов запустил в обиход как нечто сущее туманный термин «административно-командная система». Если вдуматься, смысла в этом никакого, но словечко было подхвачено прессой, духовными авторитетами, даже получило аббревиатуру — АКС. И стали его употреблять, как будто оно что-то объясняет в советском строе. Как будто это нечто уникальное, созданное в СССР и предопределяющее жизнь именно советского человека.

На деле любая общественная система имеет свой административно-командный «срез», и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова — все имеет свою административно-командную ипостась наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… — намекали, что в «цивилизованных» странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо — любой банк, любая корпорация, не говоря уже о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная «административно-командная система»…» [9. С. 38–39].

В СМИ верхушка и партработники назывались не иначе как партократы, а рядовые члены партии — коммуняки и/или красно-коричневые.

Шла постоянная дискредитация всего и всех. Предлагался то суд по типу Нюрнбергского (вот откуда идет сравнение гитлеровского рейха и сталинского СССР), то запрет на профессию (это ключевое предложение озвучено в момент разбирательства обстоятельств ГКЧП на сессии Верховного Совета РСФСР в августе 1991 г.). На людей, которые своими талантами и неустанной работой на пользу Отечества пробились из низов, наклеивался ярлык «кухаркины дети». Хочется спросить этих господ: а как в этой связи то, что лучше всех руководил сын сапожника? О партфункционерах говорилось, что вся их служба — это только трамплин для продвижения по карьерной лестнице, а не работа.

К этому добавлялись и наглядные спектакли: то демонстративный разворот Ельцина на XXVIII съезде КПСС; то сжигание партийного билета режиссером М. Захаровым, тут же зафиксированные телекамерами; то убойный ответ Р. Медведева на провокационный вопрос в «Аргументах и фактах» о том, что вся-де КПСС виновна за все беды в советские годы, и т. д. и т. п. — все било по сознанию, раскалывало партию и остальную часть общества, приводило к выходу из партии.

Лозунг «Народ и партия — едины!» давно уже трещал по всем швам и никак не соответствовал действительности. В апреле — мае 1990 года подняли зарплату аппаратчикам — жизнь-то дорожала, — опять крики недовольства, причем явно тех, кто не кормился с опустевших прилавков.

М. С. Горбачевым был доведен до своего наивысшего совершенства принцип «Разделяй и властвуй!». В то время как ученые предпочитали ничего этого не замечать и между тем подхалимски называли все «подлинно научным подходом к управлению»! Чего стоят все эти доктора наук?

Была выпущена книга — сборник статей «Самый худший внутренний враг» [3.58]. Название-то взято не откуда-то, а у Ленина. Собрано 59 материалов из газет, в основном из «Правды», «Советской России», «Социалистической индустрии». Обратите, пожалуйста, внимание на названия газет — это не «Огонек», не «Аргументы и факты», не какие-то небольшие демократические газетенки. Это — газеты, которые сохранили и имеют исключительно коммунистическое реноме, они были рассчитаны на рабочую аудиторию. К многим миллионам экземпляров газет добавили немного — всего-то 100 000 — книг.

Один только ответработник ЦК Леон Оников опубликовал около 20 статей в центральных газетах [24. С. 10, 61]. Думаете, он там хвалил аппарат, к которому все время принадлежал сам? М. С. Горбачев позволял себе еще и поиздеваться над людьми. В ходе визита в Красноярск, во время доклада первого заместителя председателя исполкома крайсовета — начальника планово-экономического управления Ю. Абакумова он прервал его: «М. С. Горбачев: (…) чем же у вас занимался крайисполком?

Ю. К. Абакумов: Мы сражались…

М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного «погибшего»? (Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].

Много сидит в зонах — значит, полицейское государство. А нужно во что бы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!

Был быстро запущен миф о том, что аппарат-де сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность. Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нет?