Книга Лучше не бывает - Лейни Дайан Рич

– Мы тут чуть с ума не сошли, – сказала девочка, слегка приподняв голову. – Не знали, что и думать.

– Я больше не буду, – повторила я, как распекаемая первоклашка.

– Вдруг бы ты умирала в разбитой машине где-нибудь под откосом!

– Я больше…

Сдвинув очки на нос, Кейси пронзила меня взглядом, пытаясь понять, насколько искренне мое раскаяние. Должно быть, решив, что было достаточно искреннее, стиснула меня в объятиях. Я с нежностью прижала к груди это хрупкое двенадцатилетнее тело. Высвободившись, девочка вдруг пребольно ущипнула меня за руку.

– Это чтоб помнила. – Она наконец соизволила улыбнуться. – Алекс у себя. Он сделает вид, что ни капли не беспокоился, но все равно пойди и скажи, что с тобой все в порядке.

Уже давно мне чертовски хотелось взъерошить ей волосы, и я позволила себе это, прежде чем направиться на второй этаж. Дверь в комнату Алекса была плотно прикрыта. Постояв и полюбовавшись на эти крепостные врата, я осторожно поскреблась в святая святых.

– Это я, Ванда.

Последовали шумы и стуки, потом раздалось: «Заходи!» До сих пор мне не приходилось бывать в комнате подростка, поэтому я отворила дверь с некоторой опаской. Алекс сидел на кровати по-турецки, привалившись спиной к баррикаде из подушек. Вид у него был скучающий, но я заметила ручку на полу, пару скомканных листков под кроватью и угол тетради, торчащей из чересчур поспешно закрытого ящика стола. Просто невозможно было удержаться от улыбки.

– Я только хотела довести до твоего сведения, что добралась домой без проблем.

– Так я им и говорил, – пожал плечами Алекс, – но женский пол вечно суетится.

Ну конечно, женский пол. Я воздержалась от дальнейших улыбочек, присела на край кровати и бросила многозначительный взгляд на торчащую тетрадь.

– А ты, я вижу, все-таки занялся бумагомаранием. Пойманный с поличным, парень растерялся, однако быстро справился с собой.

– Ну, занялся, а что такого?

– И есть успехи?

– Мм…

– Может, почитаешь?

Он резко выпрямился, но и только. На этот раз обошлось даже без мычания.

– Или я сама могу прочесть… потом.

Едва заметный кивок. Я сочла, что хватит мучить начинающего автора, и встала.

– Извини, что заставила вас тревожиться.

– Лично я и не думал!

– Ну и отлично.

Уже у двери я услышала негромкий оклик, повернулась и увидела, что Алекс протягивает мне тетрадь:

– Вот. Это пьеса для твоего дурацкого театра марионеток.

– Удачная?

– Малолеткам понравится.

– Но одной мне не справиться, – сокрушенно заметила я. – У меня никакого режиссерского дара. Не поможешь поставить свою пьесу к Рождеству?

Неопределенное движение плеч. Пришлось снова устроиться на краю кровати.

– Слушай, парень, пока до тебя дойдет, с тобой потратишь уйму времени, а жизнь коротка. Послушай доброго совета: если что-то для тебя имеет значение, просто признай это и держись за него крепче. По крайней мере если вдруг завтра тебя собьет автобус, умрешь с сознанием, что хоть раз, хоть от одной стоящей вещи не отмахнулся ради того, чтобы показаться круче.

– Ну и ну! Ты что, к старости ударилась в поучения?

– Вот ты и сделал первый шаг, – засмеялась я. – Высказываться прямо – тоже штука стоящая. А теперь вернемся к исходному вопросу. Пьеса, которую ты написал, хоть что-то значит для тебя? Если да, помоги ее поставить. Я прочту пьесу сегодня же, и давай договоримся, что после уроков ты будешь заходить ко мне в уголок. Думаю, мама не станет возражать.

– Конечно, нет.

Тут я вторично направилась к двери и даже уже почти закрыла ее за собой, когда последовал новый оклик.

– Ну что еще?

– Хорошо, что ты дома.

– Еще как хорошо!

Закрыв тетрадь, я некоторое время удовлетворенно разглядывала потолок. Парень оказался прирожденным писателем. За исключением десятка грамматических ошибок и нескольких не слишком гладких оборотов речи, пьеса была на редкость удачной – умная, веселая, с яркими персонажами и живыми диалогами.

Одно слово, писатель.

Еще раз пробежав глазами наиболее удачные места, я любовно погладила тетрадь по глянцевой обложке.

– Кто бы мог подумать…

Тут взгляд мой сам собой потянулся к стене, где все еще красовалось несколько желтых квадратиков. «Повидаться с родителями». «Сделать что-нибудь стоящее». «Выяснить название музыки в голове». «Понять, чего я хочу от жизни». «Сказать Уолтеру».

Несколько минут я изучала этот набор, бессознательно поглаживая тетрадь, потом сняла искомкала наклейку с надписью «Сделать что-нибудь стоящее». Комок отправился в мусорную корзину, а я выключила свет и уснула, так и не расставаясь с тетрадью, улыбаясь во сне.

Глава 12

Целый час после возвращения домой я провела, лежа пластом на кровати. По мере приближения праздников дела в Рождественском уголке набирали темп и уже грозили выйти из-под контроля. Паровозик водили все посменно, и все равно к вечеру отваливалась спина и подкашивались ноги. Веки были словно налиты свинцом, даже ресницы ощущались усталыми.

Но хуже всего было то, что я без конца слышала проклятый музыкальный отрывок.

В дверь постучали.

– Войдите… – простонала я, не поднимая головы. Кейси вошла, толкнув дверь ногой, поскольку руки у нее были заняты подносом. На подносе красовались два стакана молока и большое, прикрытое полотенцем блюдо. Запахло еще теплым шоколадным печеньем. Мне сразу стало намного лучше.

– Ты – самый расчудесный ребенок под этим солнцем!

Мы взяли по стакану, устроились на кровати друг против друга, вокруг подноса с печеньем, и дружно предались чревоугодию, не затрудняясь вежливой беседой – всему свое время.

Где-то на пятом печенье я начала наконец обращать внимание на окружающее и заметила, что Кейси напевает.

Прислушалась. Это был мой злополучный мотивчик.

– Это еще зачем?

– Что зачем? – рассеянно переспросила девочка (на верхней губе у нее были белые усики от молока – очень трогательное зрелище).

– Зачем напеваешь? Мне хватает этой музыки и в голове. – Я вдруг встрепенулась, исполнившись надежды. – Или ты где-нибудь это слышала?

– В том-то и дело, что нет.

– В каком смысле?

– В каком, в каком! Неужели не ясно? – Она воздела руки в жесте театральной капитуляции перед непонятливостью взрослых. – Я переслушала все, что только удалось найти: Вагнера, Берлиоза, Чайковского! Ходила в музыкальный салон, бегала по друзьям и знакомым, обращалась даже к их родителям. И ничего! У Британи отец играет в филармонии, так я ему напела, и он тоже не узнал! Короче, полный провал. Я не могу тебе помочь, прости.