Книга Жду, надеюсь, люблю… - Ирина Лобановская

— Жениться? Это хорошо… — Марина глянула пристально. — Вот и мне дело наконец найдется…

— Дело? Какое? — Светлана недоуменно наморщила лоб.

— Ребятенка вашего нянчить… Давно мечтаю о внуке или внучке.

Светлана засмеялась.

— Да вы что?! Вон Пашкины приемные родители то же самое говорят… Слово в слово! А я-то сама разве не потяну?

— Одних рук всегда маловато. Вам тоже забот хватит и еще на всех останется. — Марина вздохнула. Вспомнила маму… — Ну что, к весне ждать или к лету?

Светлана опять засмеялась, чуточку смущенно.

— Пока не скажу… А это трудно — рожать? — Взгляд стал напряженным, испуганным.

Боевая снайперша Светлана…

— Не труднее, чем воевать, — усмехнулась Марина. — Справитесь за милую душу! А еще лучше — рожайте сразу двойню! Мы с сестрой так хорошо росли рядом…

— А вы похожи! — разулыбалась Светлана. — Отличить трудно. Я видела, когда она приезжала. Только вы немного полнее. Самую малость.

— Да, Аринка у нас всегда строго следила за собой. И детей нет… Для себя жизнь прожила. А теперь вот не знает, зачем и для чего.

Светлана понимающе кивнула:

— Я тоже считаю, что без детей — это ни к чему, это никак, совсем плохо. И Пашка маленьких любит, они за ним прямо хвостами ходят, со всех дач. Я пойду, спасибо за чай… — Светлана встала и вдруг замялась. — Марина Евгеньевна, вы дверь запирали бы… Темно, глухо, дачи пустые вокруг… Почти все в город уехали… Мало ли что…

Марина зябко поежилась, поплотнее запахнула платок на груди.

— Дверь? Да ну, чепуха… Если Слава вернется…

— Да вы что?! Если он вернется, то постучит, — зачастила Светлана. — Он постучит… И вообще… Паша занимается этим вопросом…

Марина застыла.

— Только вы пока меня ни о чем не спрашивайте, — тараторила Светлана. — Рано еще спрашивать… И не нужно… Вы подождите…

— А я как раз именно это и делаю, — печально усмехнулась Марина. — С утра до ночи…

…Снова постучали… Нет, померещилось…

Марина подошла к окну. Постояла. Прислушалась… Тишина… Лишь гудел и посвистывал низко опустившийся к земле разбитной ветер да где-то вдали злобно передаивались собаки. Слава всегда их так боялся… Но темнота за окном подозрительно шевелилась, доносились смутные шорохи, холодно поскрипывала под чьими-то шагами мерзлая трава…

Марина резко, рывком распахнула окно.

— Мама… Не пугайся… Это я… — сказал ей Слава.

Рядом с ним стоял Павел, положив тяжелую руку ему на плечо.

В то светлое летнее утро Слава вышел из дома бодрый и радостный.

Утром Ванька, правда вяло и неуверенно, пообещал расстаться со своей сектой. Уже некоторый прогресс и немалый успех. Хотя брат обещал и раньше…

Потом позвонил отец — он вообще-то редко баловал сыновей своим вниманием — и предложил Славе уникальную высокооплачиваемую работу.

— Надо поговорить и обсудить, — ответил Слава. — Ты заедешь к нам или мне к вам заскочить?

— Я сам, — сказал отец.

В подъезде Слава неожиданно наткнулся на брата.

— Вантос, а ты что тут делаешь? — удивился Слава.

Иван замялся:

— Ты знаешь… тут такое дело… не соглашайся… Это может плохо кончиться…

— Не соглашаться? На что? Ты о чем? — еще больше удивился Слава.

— Ни на что! — твердо ответил Иван.

И исчез. Прямо-таки растворился в сумраке прохладного даже летом подъезда старого дома.

Тэк-с… Опять чудеса! Брат вновь валял ваньку. Слава недоуменно покрутил головой. И вышел в летний, сияющий светом и теплотой день. В глаза тотчас бросилась белая «Волга». Чистенькая, блестящая, словно минуту назад из-под душа. Водитель, опустив стекло, лениво покуривал. Ждал кого-то…

— Слава! — Кто-то махнул с заднего сиденья.

Дверь неторопливо распахнулась. И вовсе неожиданно… Отец… Что он тут делает? Слава подошел к машине.

— Привет! Где взял такую тачку?

— На время друзья дали, напрокат, — улыбнулся отец. — Садись. Нужно поговорить.

Рядом с ним Слава рассмотрел даму. Ну надо же, Рита! Еще один сюрприз…

— А ты что здесь делаешь?

— Садись, переводчик, — сказала она, пронзая его острыми глазками. — Дело есть.

— Пап, откуда ты ее знаешь? — Слава сел рядом с ними.

Тесновато, но ничего.

— Есть предложение поехать за рубеж, — сказал отец, не услышав вопроса. — Это мои связи, они пока работают, и я рад тебе помочь. Работа секретная, на несколько лет. Дома ничего знать не должны.

— А мама? — спросил Слава.

— Что — мама? — раздраженно бросил в ответ отец. — Ты давно совершеннолетний.

— Верно, — язвительно вставила Рита. — Хотя собак боишься…

— Я должен с ней посоветоваться, ясен пень, — решительно отрезал Слава. — Что за паршивые тайны мадридского двора? Терпеть не могу! И вообще — откуда вы знаете друг друга? Можно, наконец, сказать?

— Да можно, можно! Вот привязался! — хмыкнула Рита. — Я младшая сестра Лиды, понятно?

Слава глянул на нее. А они ведь даже похожи… Только Лида намного выше. Как он раньше не разглядел? Да просто в голове не было…

— А почему ты участвуешь в этом деле? Что тебе-то до моей работы?

Рита посмотрела в окно.

— Что-что… Любопытный…

И тут Слава стал догадываться, понемногу до него доходило: это все как-то связано с сектой… Но как именно — ему никогда не узнать.

Водитель медленно включил двигатель, и машина тронулась.

— Куда мы едем?

— Боишься? — ехидно прищурилась Рита. — Трус! Стыдно! А еще здоровый мужик!

— Поговорим за круглым столом, — объяснил отец.

На выезде из города Славе на лицо набросили платок с наркотическим веществом…

Когда Слава открыл глаза, первое, что увидел, — скелет у стенки. В шляпе и с сигаретой в зубах. Тот самый Лёлик Лялькин, о котором рассказывал Иван. Ванька… Ну зачем же ты так с братом?…

Низкие потолки подземелий. Холодно… Трудно с непривычки дышать…

Рядом тотчас опустился на корточки отец.

— Слушай, ты что, все это… — Слава недоуменно обвел взглядом стены, — всерьез?… Я ничего не понимаю… Зачем ты меня сюда привез? Пьешь много? Что все это значит?

— Ты должен уехать, — снова жестко повторил отец. — Немедленно и тайно. Я обещал. И какие у тебя тут зацепки? Ты взрослый, семьи у тебя нет и не намечается… Даже девушки не завел… Я узнавал. Там тебе будет хорошо. Будешь переводить. Это хорошие деньги. А здесь, в этой погибающей от раздоров и дикого капитализма стране, ты все равно не найдешь себе должного применения.