Книга Лунное очарование - Дебора Мартин

– Разумеется, – живо откликнулся священник, – я помогу ей – если только смогу помочь. И я никому не скажу, что она плыла с нами, но если кто-нибудь спросит меня об этом напрямую, мой сан – простите, сэр! – не позволит мне солгать. Надеюсь, вы поймете меня правильно, ваше сиятельство!

– Вы, безусловно, правы, ваше преподобие… – нетерпеливо перебил его Йен. – Но сами посудите, кто вас спросит, если никому, кроме нас, неизвестно, что Эсме плыла с нами? Поклянитесь, что по своей инициативе вы никому об этом не расскажете, и этого будет вполне достаточно.

– Считайте, что уже поклялся! – Отец Тэйлор кивнул.

– Благодарю вас, ваше преподобие. Годфри, а как насчет тебя?

– Когда речь идет о репутации, – судя по выражению лица, атташе, как всегда, воспринимал все происходящее как игру, – я, как джентльмен…

Йен кинул на него сердитый взгляд, словно говоря: «На этот раз я не шучу, приятель!»

– Ладно-ладно, согласен, а как нам быть с Хенли? Как объяснить его смерть, не упоминая мисс Монтроуз?

Йен прекрасно понимал: Годфри прежде всего бесит то, что какая-то девчонка несколько недель водила его за нос, выдавая себя за парня-сиамца. Но законность вопроса он все же не мог отрицать.

– Стойте, почему, мы вообще должны упоминать о Хенли? – неожиданно вмешался Гарольд. – Скорее всего, кроме нас, никто и не знает, что он плывет с нами! К тому же я сомневаюсь, что во всем мире найдется хотя бы один человек, которого стала бы сильно заботить судьба этого болвана.

Во время произнесения этой краткой речи Йен заметил, что преподобный Тэйлор нахмурился. Очевидно, старик, помня о своей роли проповедника, начнет сейчас говорить, что покойный, хотя и был большим грешником, тоже дитя Божье и все такое… Чтобы в корне пресечь эти никому не нужные разглагольствования, Йен, не дав священнику раскрыть рот, энергично произнес:

– Полагаю, эпизод с Хенли все-таки лучше не замалчивать, как бы нам этого ни хотелось. Представьте себе, что сначала мы промолчим, а потом мисс Монтроуз или кто-нибудь из вас невзначай проболтается, а может, сомнительный эпизод «всплывет» еще каким-нибудь образом. Реакция понятна: все сразу подумают: «А что, собственно, они хотели скрыть? Не иначе, здесь что-то нечисто!» Я же, если сразу сознаюсь, что прикончил негодяя, пытавшегося отомстить мне и первым напавшего на меня, абсолютно ничем не рискую. О том, что здесь замешана еще и мисс Монтроуз, мне нет нужды упоминать. Итак, Годфри?

– Вроде бы возражений нет.

Йен повернулся к Чену – на самом деле именно китаец интересовал его больше всего. Какую позицию займет его секретарь теперь, после того как он узнал, что тот, на кого он собирался «повесить» свое преступление, на самом деле является женщиной?

– Хотелось бы услышать твое слово, Чен!

– Ну конечно, я – как все и не стану вредить репутации девушки. А насчет того, кто украл бумаги… Теперь я склоняюсь к мысли, что это был Хенли.

– Какие бумаги? – вскинулся Годфри. – Не те ли, ради которых Йен тогда нас всех обыскивал?

– Именно, – подтвердил китаец, – те самые. Но теперь, слава Богу, мы избавились от этого типа! Кстати, надо бы расспросить мисс Монтроуз – пусть припомнит все подробности поведения Хенли, когда он напал на нее, и все, что он ей говорил. Возможно, это поможет нам установить, на кого он работал…

– Верно, расспросить не помешает. – Йен кивнул. Ну и хитер этот Чен – повесил свои грехи на человека, которого уже нет. Впрочем, больше всего его радовало то, что Эсме теперь в относительной безопасности, у Чена больше нет оснований для причинения ей вреда, если только он не придумает что-нибудь новенькое.

– Но мы ведь не знаем точно, шпионил он или нет! – неожиданно подключился к разговору Годфри. – У нас нет никаких доказательств, и в таком случае тебе все-таки придется отвечать за убийство!

– Во-первых, не забывай, что у меня дипломатическая неприкосновенность. Во-вторых, насколько я знаю сиамцев, смерть иностранца их, как правило, вообще не тревожит. Английские власти скорее всего тоже не станут особенно волноваться по поводу смерти какого-то моряка. К тому же я убил его, осуществляя свое право на самооборону, а значит, ни карьере моей, ни репутации ничто не грозит…

– Вы говорите о мистере Хенли, словно о кошке! – поморщился преподобный Тэйлор. – Безусловно, покойный был большим грешником, но все-таки он тоже человек!

– Если вы полагаете, ваше преподобие, – с достоинством ответил Йен, – что я не сожалею о случившемся, то это не так. Надеюсь, вы все-таки не считаете, что я нахожу удовольствие в убийстве? А вот насчет того, что Хенли достоин называться человеком, я сильно не уверен. Не знаю, как по вашей морали, преподобный, но если вы спросите меня, то, по-моему, этот негодяй вполне заслужил свою смерть!

Однако Тэйлор не спешил сдаваться под напором Йена:

– И все равно мы должны похоронить покойного по-христиански – не оставлять же его тело на растерзание диким зверям!

– Ну, против этого и я не возражаю, – примирительно протянул Йен.

– Как проповедник, я должен буду произнести над могилой заупокойную речь…

– Это как вам угодно, ваше преподобие.

«Надеюсь, – с усмешкой подумал Йен, – святоша по крайней мере не станет настаивать на том, чтобы поставить надгробный памятник негодяю?»

– Что ж, – видимо, изрядно устав от прений, произнес Годфри, – с Хенли дело решенное. Остается главный вопрос – что делать с девушкой. – Губы Годфри сложились в сальную улыбку. – Ну и хитрец же ты, Йен! Держу пари, ты сразу раскусил, кто она такая, – не зря же вы постоянно запирались с этим «парнем» в каюте. Сказать по правде, приятель, я тебе завидую: пташечка что надо – я бы и сам от такой не отказался. Черт побери, везет же тебе на баб! Впрочем, неудивительно – перед твоим мужским обаянием не устоит и самая чопорная особа: что уж говорить о такой податливой штучке, как эта!

Йен уже собирался было без обиняков сообщить Годфри, что он о нем думает, как вдруг рядом раздался звонкий женский голос:

– Представьте себе, господин атташе, я устояла, хотите – верьте, хотите – нет. – Шагнув от двери, где она, очевидно, стояла в течение всего разговора, Эсме продолжала: – И я бы настоятельно попросила вас, господин атташе, не раздражать меня лишний раз. Я, между прочим, еще не простила вас за все те сплетни, что вы распространяли обо мне, даже не потрудившись проверить, являются они правдой или ложью!

Атташе покраснел так сильно, что лицо его сделалось почти одного цвета с огненно-рыжей шевелюрой. Впрочем, сие обстоятельство осталось никем не замеченным, ибо взгляды всех присутствующих устремились на Эсме.

После того как Йен за много дней плавания привык видеть ее в мешковатой мужской одежде и закрывающих половину лица черных очках, вид девушки в ее подлинном обличье кружил ему голову. Хотя платье Эсме – простенькое, со скромным кружевным воротничком и кружевными манжетами в качестве единственного украшения – не выглядело особо привлекательным, тем не менее узкий лиф соблазнительно подчеркивал тонкую талию и аппетитные груди, а под мягко спадающей юбкой угадывались очертания грациозных девичьих ног.