Книга Яблоня греха - Дебора Мей

— Простите, дядюшка, но я не думаю, что есть необходимость оставаться нам всем. Я думаю, вы согласитесь со мной, что Людвигу необходимо срочно вернуться в замок. Да и мне тоже. Генрих будет очень недоволен, если и меня не окажется дома. Вы же помните, как он рассердился, когда я всего лишь опоздала на ужин из-за прогулки к башне?

— Но вы же оставили записку Генриху. Разве не так?

— Нет, — призналась Марциана. — Я этого не сделала.

— Черт возьми! А сейчас, вы, наверное, скажете, что хотите забрать мой экипаж?

— Да, это я и хочу сказать.

Барон немедленно пришел в страшное волнение при мысли, что его гнедыми станет управлять кто-то другой.

— Это вы во всем виноваты, — заявил он Каролине.

— В самом деле? — спокойно поинтересовалась она.

— Да, клянусь Аттилой! И вы еще пожалеете, женщина, что родились на белый свет!

— Очень хорошо, если вам этого хочется. Я понимаю, что вы хотите мне сказать, но сначала давайте перевезем фрау Лили в дом, чтобы она смогла отдохнуть. И я согласна, что Марциане совсем необязательно ждать, пока распогодится. Людвиг вполне сможет управлять лошадьми и позаботиться о своей тетушке.

— Неужели вы хотите предложить, чтобы мальчишка управлял лучшими лошадьми в округе? — возмущенно спросил барон.

— А почему бы и нет? Я убеждена, что он легко справится с ними. Не так ли, Людвиг?

— Конечно, — ответил мальчик, вздернув подбородок, но, взглянув на Марциану, добавил менее уверенно: — Но я не уверен, что при данных обстоятельствах это будет благоразумно.

— Чепуха, — заявила графиня.

— О да, — саркастически отозвался барон. — Генрих будет очень рад, когда увидит, что ты теперь управляешь моими лошадьми… Ладно, езжай. Я тебя благословляю.

— Благодарю вас, — прижала к груди руки Марциана. — Мы будем очень осторожны, уверяю вас. Если вы не против, мы выедем немедленно, пока не началась гроза.

— Езжайте, не волнуйтесь, — хитро улыбнулась Каролина. — А я сделаю все возможное, чтобы Теодор не придушил меня или не попытался соблазнить бедную фрау Лили.

— Каролина! Клянусь Аттилой, женщина, нам с вами предстоит долгий разговор. И ручаюсь, вам вряд ли понравятся мои слова. Давно пора, чтобы кто-нибудь взял вас в руки, — зарычал вне себя от злости Теодор, радуясь, что нашел, на ком можно сорвать гнев.

— Неужели, Тео? Вы всегда говорили мне, что вместо того, чтобы давать другим советы, я должна действовать. Именно так я сегодня и поступила, и теперь вы рычите на меня, как… русский медведь…

— Каро… Неужели вы плачете? Черт меня возьми, я никогда не встречал женщины, как вы… Каро… послушайте, Каро, я совсем не хотел…

Прижимая к глазам кружевной платочек, графиня махнула рукой Марциане. Та сразу ее поняла и, подхватив Людвига под руку, немедленно направилась в сторону экипажа.

ГЛАВА 44

— Людвиг, я надеюсь, ты действительно сможешь справиться с лошадьми.

— Боже мой, не волнуйтесь, — заявил мальчик с привычной уверенностью. — Дядя Генрих сам меня научил этому.

— Я не знала.

— В тот раз он разозлился в основном из-за того, что я поцарапал его коляску, когда попытался на большой скорости проехать ворота. Но… — добавил он со вздохом. — Теперь дядя рассердится совсем из-за другого.

— Не стоит предполагать худшее, — посоветовала девушка. — Исходя из собственного опыта, я знаю, что часто реальность оказывается не такой страшной, как воображение. Нам пока неизвестно, что знает ваш дядя обо всем случившемся. Но поскольку вы написали обо всем в письме, которое доверили Анхен…

— Так вот как вы узнали обо всем? Я предупреждал ее не отдавать письма до завтрашнего дня.

— Я надеюсь, вы не станете ругать малышку, потому что она очень любит вас и будет расстроена, если вы рассердитесь на нее. Сегодня утром я встретила в саду герра Эменриха и очень удивилась, узнав от него, что вы отправились в Рослау вместе с бароном. А потом я заметила, с каким виноватым видом смотрит на меня Анна, и потребовала объяснений. Она не виновата, Людвиг. Вам не нужно было втягивать малышку в свои планы.

Юноша ничего не возразил. Все его внимание было занято лошадьми, и Марциана решила не отвлекать Людвига, поскольку раскаты грома слышались почти за их спинами.

Когда они, наконец, выехали на главную дорогу, мальчик сам заговорил с баронессой:

— Мне нужно рассказать ему обо всем самому, не так ли?

— Я думаю, это лучшее, что ты мог бы сделать. Благоразумнее самому честно признаться барону во всем. Мы не можем быть абсолютно уверены, что он ничего не узнает, потому что слишком много людей оказалось вовлеченным в эти события.

— Он все-таки убьет меня.

— Я бы хотела, чтобы ты перестал повторять это, — попросила баронесса. — Твой дядя не сделает ничего подобного. Вспомни, что он всегда старался проявлять терпение, когда ты вел себя плохо. Да и лошадьми именно он научил тебя управлять.

— Он стал учить меня только после того, как увидел, как я сноровисто запрягаю лошадей, — стал рассказывать юноша, невольно улыбнувшись. — Один мой знакомый, сын барона Ульриха, приезжал на рождественские каникулы домой и рассказывал мне, как они в Берлине однажды устроили соревнования по скачкам, поэтому я тоже решил попробовать. Меня подвел фаэтон.

— Что-то случилось с колесом?

— Сломалась ось. Я сделал слишком резкий поворот, одно колесо попало в канаву и застряло в кустарниковой изгороди, ось переломилась на две части, ударившись о булыжник. Дядя сначала обещал отхлестать меня за это кнутом, но вместо этого научил меня управлять лошадьми.

— Следовательно, он не всегда обращался с тобой так строго?

— Я предполагаю, что на этот раз терпение у него кончится…

— Похоже, ты не очень-то старался, чтобы он полюбил тебя? — с усмешкой спросила она.

Людвиг вдруг нахмурился и стал внимательно смотреть на дорогу.

— Мой дорогой… прости меня… наверно, ты очень переживаешь из-за смерти матери и отца, которые действительно любили тебя.

— Моя мама очень любила Анну, — пожал плечами мальчик. — А со мной всегда была почтительно холодна. Что касается отца, он гордился мной, но также мало уделял мне внимания… Даже со слугами он общался чаще, чем со мной. Например, он мог целыми днями беседовать с Недлицем…

Марциана почувствовала жалость к мальчику, но знала, что было бы ошибкой показать ему это.

— Должно быть, тебе было довольно трудно, — спокойно произнесла она. — Мою маму трудно назвать ласковой женщиной, но она всегда была внимательна к нам. У нас с сестрами были гувернантки, а братья учились в хороших школах. Мой отец строго следил за нашим воспитанием. Я надеюсь, когда ты женишься, то не забудешь о своих детских переживаниях и будешь более заботливым по отношению к своим детям. Я часто замечала, как ты заботишься о сестре, и уверена, что к своим детям ты будешь относиться так же ласково.