Книга Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глубокой ночью маленькая лодка, оставив преследователей далеко позади, пристала к берегу. Обычно на берегу большой реки можно найти немало безлюдных мест; в одном из таких мест и остановились Протап с Шойболини. Шойболини тотчас же покинула своего спутника. На этот раз ею руководили иные чувства. Как звери в страхе перед огнем бегут из леса, охваченного пожаром, так Шойболини бежала от Протапа. Она боялась его близости, сулившей ей счастье, красоту и любовь. Но ни на это, ни на что иное Шойболини не имела больше прав. У нее не осталось даже никаких надежд. Она должна была подавить свои желания, а разве это возможно, если они вместе?
Разве может мучимый жаждой путник, идущий по пустыне, отказаться от прохладной, свежей, прозрачной воды? Страстные желания опутывают человека подобно ужасному морскому чудовищу, когда-то описанному великим писателем. Это отвратительное чудовище обитает в подводной пещере, наполненной кристально-прозрачной водой, там, где на дне сверкают разноцветные камни и лежат несметные сокровища — жемчуга и кораллы. Чудовище питается кровью людей, соблазнившихся красотой пещеры. Одно за другим выпускает оно свои щупальца, обвивает ими тело человека и начинает высасывать кровь несчастной жертвы.
Шойболини, сознавая свое бессилие, бежала от борьбы, которая ей предстояла. Она боялась, что Протап начнет искать ее, поэтому шла, не останавливаясь. Впереди тянулась горная цепь, и Шойболини решила спрятаться в горах. Весь день она бродила по лесу, опасаясь быть замеченной. Но вот наступил вечер и стало совсем темно. Вот тогда-то Шойболини и начала подниматься в гору, стараясь проделать как можно больший путь, прежде чем на небо выкатится луна. Острые камни ранили ей ноги, она с трудом пробиралась сквозь кусты, увитые лианами, шипы и корни до крови царапали ей руки. Так Шойболини хотела искупить свою вину.
Но все эти трудности не огорчали ее. Она сама придумала себе такое искупление. Она решила покинуть счастливый мир и уйти в лес, кишащий дикими зверями. Сможет ли она подобными страданиями искупить свой грех, в темной бездне которого так долго пребывала?
С израненными ногами, исцарапанным до крови телом, голодная и томимая жаждой, Шойболини продолжала свой путь в горах. Дороги не было; среди острых обломков скал и непроходимого кустарника даже днем идти трудно, а сейчас стояла ночь. Поэтому она продвигалась очень медленно.
Тем временем начали сгущаться тучи, черным беспросветным мраком окутали они все небо. Этот мрак поглотил и горы, и деревья у их подножия, и реку вдали. Весь мир погрузился во тьму. Шойболини стало уже казаться, что в мире нет ничего, кроме камней, шипов и этой непроглядной темноты. Подниматься дальше было невозможно. Обессиленная, она опустилась на землю.
Небо то и дело прорезали огромные молнии, грохотал гром. Шойболини знала, что такая гроза всегда бывает предвестником летних бурь, которые нередко случаются в горных районах. Много будет сломано деревьев, много загублено цветов. Неужели судьба не подарит и Шойболини этого счастья — счастья погибнуть?
Холодная капля дождя упала на лицо Шойболини. За ней другая... Начался ливень. Все вокруг наполнилось страшным ревом и грохотом; выл ветер, гремели раскаты грома, трещали ломавшиеся деревья, стонали испуганные звери и с невероятным шумом низвергались каменные громады. Издали доносился гул вздымавшихся на Ганге волн. Шойболини сидела на камне, опустив голову, и с небес на нее обрушивались потоки холодной воды. Ветви кустарника, не переставая, хлестали ее тело. Бурный ручей, сбегавший по склону горы, захлестнул Шойболини, и она оказалась по пояс в воде.
О природа! Миллионы раз преклоняюсь я перед тобой. Тебе чуждо сострадание, у тебя нет привязанности, нет любви, ты без колебания уничтожаешь живые существа. Ты — мать бесчисленных несчастий! Но именно тебе мы обязаны всем. Ты — источник всех радостей, ты даешь счастье и приносишь богатство, ты исполняешь желания и наделяешь красотой. Я поклоняюсь тебе! Ты устрашающая и многообразная! Еще вчера лоб твой украшала луна, а на голове сияла корона из звезд; ты чаровала весь мир своей пленительной улыбкой. Сплетая гирлянды из подобных цветам гребешков волн, ты озарила лунным светом Гангу; ты зажгла миллионы алмазов на ее песчаных берегах; скольким юношам и девушкам доставила ты радость купания в волшебной синеве реки! Казалось, что ты отдала всю доброту и любовь, на какую только способна. А сегодня? Сегодня ты вероломная, коварная. Я не знаю, зачем ты так жестоко играешь жизнью людей, ты лишена разума, ты не способна на сострадание, но ты — вездесущая и всесильная; ты — величественная майя[112], ты — гордость творца. Ты неодолима. Я преклоняюсь перед тобой.
Через некоторое время дождь прекратился, но буря не утихла. Мрак стал еще непрогляднее. Шойболини поняла, что в такой тьме двигаться в горах опасно. Она дрожала от холода. Ей вспомнился дом мужа в Бедограме. Шойболини подумала: «Я умерла бы с радостью, если бы смогла еще раз увидеть эту обитель счастья. Но к чему пустые мечты? Возможно, я не увижу даже восхода солнца... Смерть, которую я так часто звала, уже совсем близка».
Неожиданно Шойболини вздрогнула — кто-то осторожно прикоснулся к ее руке. Сначала она подумала, что это какой-нибудь зверь, но в следующее же мгновение ощутила присутствие человека.
— Кто ты? Человек или божество? — крикнула она в темноту.
Людей Шойболини не боялась, она боялась бога, потому что в его власти было покарать ее.
Ответа не последовало. В ту же секунду Шойболини почувствовала, что это таинственное существо крепко держит ее обеими руками: одна рука легла ей на спину, другая обхватила ноги. Она ощутила на своем лице чье-то горячее дыхание. Шойболини тихо вскрикнула — кто-то поднял ее на руки и осторожно понес в гору.
Шойболини была спокойна: кем бы ни являлось это существо, будь то божество или человек, важно, что это не Лоуренс Фостер.
Искупление
Протап-помещик являлся одновременно Протапом-разбойником. В те времена, о которых идет речь, многие заминдары становились разбойниками.
Дарвин утверждал, что предками человека были обезьяны. Если это не оскорбляет никого из людей, то мы можем надеяться, что современные заминдары не рассердятся на нас за рассказ об их предках. В самом деле, нет ничего дурного в том, что у кого-то предки были разбойниками. В других странах люди с таким происхождением нередко занимают высокое положение в обществе. Потомки разбойника Тимура благодаря славе своего рода получили известность во всем мире. В Англии же тот, кто хочет гордиться своим родом, называет себя потомком нормандских или скандинавских пиратов. В древней Индии большой славой пользовался род кауравов. Но ведь они тоже являлись разбойниками: кауравы пытались украсть коров царя Бирата. В Бенгалии едва ли найдется две-три семьи заминдаров, которые могли бы гордиться столь знатными предками.
