Книга Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина

В среду в девять он пришел к фонтану и разглядел как следует красавчика с фотографии. Да, лицо выразительное, одет дорого и модно, а вот фигура у «раскованного юноши» не ахти — хоть и высокий, но хилый какой-то и даже как будто сутулится… Впрочем, все на любителя или, лучше сказать, любительницу. Главное — как начать, как, например, дать такое объявление? Он предполагал, что начало его новой деятельности будет сопряжено с определенными трудностями.

Но он ошибся. Все вышло на редкость просто — спрос намного превышал предложение. Самым трудным ему казалось дать объявление — он думал, что, прочитав текст, в него будут тыкать пальцем или вытаращат глаза. Но ничего подобного не случилось. Приемщица деловито пересчитала знаки, выписала квитанцию, выдала в окошечко сдачу и пробормотала обыденное: «Большое спасибо, приходите еще». Потом он уже не оглядывался и не прятал глаза, как будто предлагал к продаже не себя самого, а пианино или говорящего попугая. Второй раз он дал объявление почти через год — захотелось разнообразить приевшуюся клиентуру. К старому тексту он добавил «Дорого. Только для состоятельных дам», потому что попадались и такие, которые норовили ограничиться грошовыми подарками — галстуком или даже упаковкой носков. На третий курс осенью он не вернулся — не видел никакого смысла в том, чтобы корпеть над чертежами и зарабатывать копейки. Снял уютную однокомнатную квартирку, матери же сказал, что устроился на хорошую работу и получает сейчас в три раза больше, чем после техникума.

— Глупо терять, потом я такую уже не найду, мам, — убеждал он ее.

Мать сомневалась:

— А вдруг уволят?

— А уволят, тогда в техникуме восстановлюсь. Я же сам ушел, правда?

— А со мной тебе чего не живется? — обижалась мать.

— Ну что за жизнь в одной комнате? — резонно замечал Роман. — У меня работа в разные смены. И ночью бывает, а тут буду мешать, ходить, холодильником хлопать… И… девушки у меня бывают, мам, — обезоруживающе улыбался он матери.

— Понимаю, Ромочка, — вздыхала она. — Ты у меня уже взрослый. Смотри только с малолетками не связывайся. Еще за изнасилование привлекут…

— Не волнуйся, у меня девушки вполне взрослые, самостоятельные…

Девушки у него действительно были вполне взрослые и зачастую совершенно самостоятельные: средний возраст — 45–50 лет, хотя попадались и моложе, и старше. Иногда определить возраст было довольно трудно — дамы интенсивно пользовались услугами косметологов и пластических хирургов. Правда, бывали и такие жабы… Но работа есть работа. Очень быстро Роман Юшко научился утешаться этим нехитрым афоризмом. И его работа была не из самых худших. Куда противнее казалась ему работа грузчика, или продавца рыбы, или… или… или… Всякий раз по размышлению выяснялось, что он, Рома, устроился не хуже многих, а в некоторых отношениях и гораздо лучше. Первый угар, когда на все заработанное он покупал тряпки, менял марки телефонов, немного поутих, и он стал копить на собственное жилье. Цены на рынке недвижимости тогда были невысоки, и всего за десять тысяч он приобрел обветшавшую и совершенно запущенную трехкомнатную квартиру в так называемом «тихом центре», в районе улицы Петровского. Ремонт был не проблемой, благо зарабатывал он все больше и больше, а вот преимущества жилья были неоспоримы — чуть не метровой толщины стены, огромная ванная, — ведь попадаются клиентки весьма темпераментные и с бурной фантазией…

Словно тягостный сон вспоминал он жизнь с матерью в однокомнатной клетушке — ее половина в темном закутке возле двери, его — возле окна; посередине — трехстворчатый платяной шкаф, фанерный испод которого был деликатно прикрыт физической картой мира. Мать скучала без него, и он, нужно отдать ему должное, регулярно отзванивался, а по праздникам радовал ее небольшими, но приятными подарками. Но вскоре мать, неожиданно даже для самой себя, вышла замуж за отставного полковника-вдовца, и Роман стал навещать ее все реже и реже, раздражаясь необоримым солдафонством ее избранника и такой же стопроцентной тягой к здоровой жизни — даче, рыбалке и походам по грибы. Слушая словоохотливого отчима, он испытывал огромное желание засунуть холодного равнодушного леща, которого тот настойчиво совал ему в лицо, прямо в синие тренировочные полковничьи штаны и уйти, хлопнув дверью. Но мать была так счастлива с этим старым ослом, у которого из ушей пучками вылезали черные густые волосы, что он терпеливо слушал и даже уносил с собой банку перетертой с сахаром смородины. После этих посещений у него по нескольку дней кряду было плохое настроение и он отказывал старым клиенткам, от которых в такие дни его почему-то воротило почти так же сильно, как и от отставного вояки.

И он еще раз опубликовал свое объявление, все в той же газете, которая обеспечила его работой. Рядом с приемщицей сидел маленький мальчишка — не то сын, не то внук — и нараспев читал: «В третий раз закинул он невод. Пришел невод с одною рыбкой, С непростою рыбкой — золотою». Роман Юшко усмехнулся: он тоже в третий раз закидывал невод и, может быть, также вытащит свою золотую рыбку. Предчувствие его не обмануло — золотая рыбка сама нашла его. Звали ее Эвелина Даугуле.

* * *

Давай, утешай, говори мне — работа важнее, —

Сегодня поверю и плакать лишь завтра начну.

Ну что, в самом деле, за спешка — и завтра успею,

Тем более что понедельник по календарю.

Сегодня в кино мы пойдем, а обратно — по парку,

Неспешно гуляя, опавшей листвою шурша…

Напомни опять мне, какая с работой запарка, —

От цифр и процентов врачуется быстро душа!

Быть может, и завтра не стану. А через недельку —

Теперь совершенно свободна, куда мне спешить?

И, выспавшись всласть на своей одинокой постели,

Смогу наконец все спокойно и трезво решить…

Подкинь мне задачку, а лучше бы штуки четыре —

Таких, чтоб опомниться времени не было мне, —

Работа важнее! Но хочется, чтобы любили

Всегда — в сентябре, октябре, ноябре, декабре.

Саша осторожно положил лист. Теперь она уже не прятала черновики, а оставляла на видном месте, чтобы он мог прочитать, оценить и даже покритиковать. Он прочитал еще раз и вздохнул. О чем это Дашка написала? С кем это она гуляла? Это что, осенью еще было? Точно, осень, сейчас никакой листвы нет, на улице слякоть, вчера опять шел мокрый снег и тут же таял. Честно говоря, надоела зима. И рассвет сегодня какой-то хмурый. Он еле-еле поднял себя с постели, а вот Даша, ранняя птица, неизвестно когда встала, и с кухни доносятся приятные звуки и запахи.

— Даш, — позвал он, входя в кухню, — у нас все в порядке?

Даша сдула с глаз непослушную прядь, потому что руки у нее были в фарше.

— А почему ты спрашиваешь? Сомневаешься в моих кулинарных талантах?

— Я в тебе вообще не сомневаюсь. — Он поцеловал ее в мягкую щеку. — А что это будет?

— Котлеты. Бухин, ты любишь котлеты?

— Я тебя люблю. Даш, ну чего ты в такую рань затеяла… А с чем котлеты?