Книга Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

Загрузив «жигули», они выехали из города и, не отъезжая слишком далеко, свернули с трассы в охваченный бронзой смешанный лес. Ковёр из ярких листьев уже достаточно пожух; побывав уже под первым снегом, он приобрёл грязный бронзовый цвет, местами, правда, пробивался первоначальный жёлтый и оранжевый, словно у бронзовых скульптур, стоящих в метро и натёртых руками неиссякающего потока пассажиров. Сохранившиеся на деревьях редкие листья немного добавляли ярких красок в эту унылую палитру поздней осени, но всё же уже ничего не могло изменить намерения природы залечь в спячку, накрывшись белым пуховым одеялом.

Егор остановил машину на полянке у небольшого лесного озерца на высоком берегу, с которого открывался потрясающий вид на окрестную природу, слегка подпорченную местами былых пикников, оставшихся после окончания туристического сезона. Чёрные пятна былых кострищ, словно чёрная угревая сыпь на чистом лице, портили вид и не давали полностью насладиться прекрасным природным зрелищем. Но всем четверым запоздалым отдыхающим до этого существенного изъяна не было никакого дела. Они не замечали используемых в качестве скамеек спиленных деревьев, которые были повалены вокруг костровых мест для удобства приезжающих на природу, кучи бутылок, банок и прочего мусора, разбросанных по берегу, словно вынесенных на берег волной цивилизации после крушения одного большого корабля под названием «человеческая совесть».

Настя наконец поняла, что мама в ближайшее время никуда от неё не денется, и расцепила свои «оковы», позволив ей начать обустраивать место отдыха. Бабушка, усевшаяся в папино раскладное кресло и «потонувшая» под несколькими одеялами, позвала её к себе для более обстоятельного знакомства с внучкой.

– Настя, а тебе нравятся лошади? – задала незамысловатый и предсказуемый для себя самой вопрос бывшая олимпийская чемпионка и, поймав себя на этом, устыдилась.

«Что я, больше ни о чем не могу поговорить с девочкой, кроме лошадей? Стала как мой бывший муж. Идиотка. Надо было спросить её про школу, про товарищей. Про её увлечения…»

— Да, бабуль, я люблю смотреть на лошадей, — ответила девочка, – только у меня никак не получается их правильно рисовать. То ноги слишком толстые выходят, то туловище длинное.

– А я тоже плохо рисую, – постаралась поддержать внучку бабушка.

– Зато вы на них скачете. Вы же олимпийская чемпионка?

– А давай перейдём на ты, – предложила пожилая женщина. – Что мы выкаем, словно посторонние люди. Согласна?

– Конечно, ба, ты даже не сомневайся, – улыбнулась Настя и обняла старую женщину.

«Ты даже не сомневайся! Почему она так сказала? Ребёнок. Может, чувствует в моем поведении некую фальшь по отношению к себе? А я продолжаю сомневаться! А зачем? У меня дочь. Дочери самой решать, с кем ей быть. Муж он ей или не муж. Мне зачем в этом копаться? У меня наконец появилась полная семья. Надо просто радоваться».

Между тем разожжённые в мангале угли стали отдавать свой жар шашлыку, разнося аппетитный запах по окрестностям. Легкий переносной столик поставили перед Царьковой, дочка быстро заправила салатики, нарезала хлеб, овощи, разложила зелень, сыр, сок, непонятно каким образом оказавшиеся тут бутерброды с колбасой. Егор открыл бутылку вина и лимонада для дочери. Все чокнулись.

– А тост?! – напомнила Настя.

– Можно я скажу? – попросила Зинаида Фёдоровна, чувствуя, как от чистого, насыщенного кислородом воздуха закружилась голова.

Три пары разноцветных глаз уставились на заслуженную спортсменку с неподдельным интересом.

– Я хочу выпить это вино за мою семью, – не задумываясь, произнесла первое пришедшее на ум, – за Марию, Настю и Егора. Я никогда не думала, что под конец жизни обрету обыкновенное человеческое счастье. Еще не так давно я была одинокая, разваливающаяся по частям старая женщина, а теперь я мать и бабушка, которая…

– И тёща, – поспешил добавить Грачёв, напоминая о своей принадлежности к семье, впервые не поправив неправильно произнесённое имя своей жены на Светлану.

«Ох, уж не знаю, что из этого выйдет. Но раз назвала Настю внучкой…»

— И тёща, – кивнула женщина, чокнувшись с протянутым стаканчиком мужчины, – которая себя сейчас чувствует намного счастливее, чем тогда, когда стояла на олимпийском пьедестале с золотой медалью на груди. Так вот…

Царькова стала лихорадочно подбирать нужные слова, чтобы резюмировать и сказать самое важное.

– За мою самую высшую награду – даруемую мне Господом нашим, за мою самую главную победу – за тебя, моя дочь! – Она чокнулась и залпом, по-гусарски выпила стаканчик вина.

– Ну, тёща, теперь надо стаканом об землю! – восхищённо отреагировал на её тост Грачёв.

– Ой, не хочу мусорить, здесь и так не очень чисто, – смутилась своим эмоциональным выплеском пенсионерка.

– Света, ты чего? – Егор увидел, как по щекам жены катятся крупные слёзы.

– Мама, что с тобой, почему ты плачешь? – моментально отреагировала Настя и стала вытирать ей слёзы.

– Мария, Машенька, – только и смогла произнести Царькова, понимая, что дочку растрогал её тост, – ну ты чего?

Она попыталась встать, но женщина, почувствовав это, сама вмиг оказалась в объятиях Зинаиды Фёдоровны вместе с прильнувшей к ней своей дочкой. Так они и слились воедино – символ непреходящей любви нескольких поколений женщин. Дочки-матери.

Грачёв почувствовал внутри себя большую радость, что всё наконец нормализовалось. Вместе с тем не смог остаться равнодушным к такой картине. Стало трудно дышать. Давно забытое состояние из детства. Он растерялся, отвернулся от своих женщин и отбежал в сторону, чтобы они не видели те потоки слёз, которые брызнули из его глаз, словно прорвав многолетнюю плотину мужской сдержанности. Чтобы не быть застигнутым за минутной слабостью, оперативник тут же вернулся к мангалу, где дым от углей давал ему хорошее алиби.

Вскоре женщины успокоились. Пройдя через бурю эмоций, они потратили много сил и почувствовали зверский голод. Поэтому с усиленным аппетитом набросились на уже готовое мясо, с удовольствием уплетая сочный, брызгающийся соком шашлык. Неожиданно в самый разгар трапезы на полянке появилась собака. Первым её узнала Настя и с криком «Пёсик нашелся!» бросилась обнимать своего старого знакомого.

– Настя, осторожней, собака может укусить, – предупредила внучку Зинаида Фёдоровна, – и потом, она может быть заразная или больная чумкой.

Грачёв инстинктивно сунул руку под мышку в поисках кобуры с пистолетом, но только смог почесать то место, где она обычно находилась.

«Что за наваждение? Ну конечно, это не та собака, которую я сбил и из которой потом получилась «енотовая» шапка. Просто очень похожая. Мало ли таких? Подобных по масти и окрасу. И конечно, она меня не преследует. Просто совпадение такое».

— Смотрите, как она хромает, видимо, она попала под машину, бедняга, – раздался голос жены. – Надо дать ей немного мяса. Егор, дай ей сырого шашлыка. Там, по-моему, осталось.