Книга Джига со смертью - Дмитрий Дашко

Лиринна оглядела меня и грустно покачала головой. Знаю, знаю, я и сам себе не нравлюсь, особенно в таком состоянии.

— Милый, с тобой все в порядке?

— Не уверен, — у меня не осталось сил даже на иллюзию благополучия.

Лиринна вздохнула, потом сменила тему:

— Что с ними будет, Гэбрил? — спросила она, имея в виду парфюмера и графиню.

— Ничего хорошего. Они получат по заслугам.

— Это Броско… он производит впечатление страшного человека.

— Другого под рукой не оказалось.

Эльфийка больше ни о чем не спрашивала, а я промолчал всю дорогу.

Мы вернулись в офис. На душе было пусто, как в голове у блондинки.

— Иди домой, Лиринна, — попросил я эльфийку. — Успокой родителей, они не знают, как ты провела эту ночь. Бери выходной до завтра.

— А ты? — девушка смотрела на меня с нескрываемым беспокойством.

— Я еще поработаю. Мне нужно привести мысли в порядок, — с обреченностью произнес я.

На самом деле я собирался в бар к Лу, чтобы нагрузиться вином до полной отключки. Меня можно понять: я проиграл, с самого начала пошел по ложному пути и потерял драгоценное время. Прости, мастер Таг. Твоя смерть тяжким камнем ляжет на мою совесть.

Лиринна поняла мое состояние. Она прижалась, поцеловала в небритую щеку, ласково провела ладонью по волосам.

— Гэбрил, — тихим сдавленным голосом попросила она. — Не сдавайся. Я люблю тебя.

— Я знаю и тоже тебя люблю, — сейчас слово «люблю» не вызывало у меня внутреннего протеста.

— Не сдавайся, Гэбрил, — повторила эльфийка. — Ты справишься.

Я подарил ей ответный поцелуй.

— Только ради тебя, Лиринна. Я что-нибудь придумаю. Обязательно.

Глаза эльфийки увлажнились. Я обнял ее правой рукой и сжал в объятиях. Наши тела на миг стали одним целым. Она улыбнулась. Ее улыбка согрела меня как дневное солнце.

— Все будет в порядке, милая. Вот увидишь…

Лиринна ушла домой, а я еще долго сидел, вперив взгляд в открытое окно. Там, над плоскими и остроконечными крышами домов, проплывали перья облаков. С высоты своего полета они посмеивались над нами и нашими проблемами. Почему бы ни последовать их примеру?

Расследование описало круг и вернулось в исходную точку. Я принял решение взять ее за отправную. Снова. Такое случается в моей профессии. Ты можешь оказаться на развилке и выбрать не то направление и в итоге оказаться в тупике. Тогда вернись и попробуй сначала. Возможно, стоило зайти с другой карты.

Сегодня я мог получить звание самого невежливого человека в городе. Мне удалось раз десять отбросить плечом в сторону встречных прохожих, сбить с ног нищего старика, клянчившего милостыню на пересечении двух кварталов, и пропустить мимо ушей возмущенные вопли людей, на чьи ноги я наступал, как на камни мостовой.

Я начал расследование с Трещотки почти две недели назад и не догадался спросить его об одной банальной вещи. Неужели это армия сотворила такое с моим интеллектом? Хотя вряд ли. Там, на войне, без смекалки делать нечего, если не хочешь вернуться обратно вперед ногами, а я мечтал остаться целым и невредимым.

Вокруг торговых рядов как всегда выстроилась очередь, но я сегодня был настроен слишком решительно, чтобы тратить время на созерцание чужих затылков, и разрезал толпу как нож масло.

Как и в прошлый раз, Трещотка сидел на табуретке, положенной на бок, и ковырял шилом в подошве огромного башмака. Башмак явно остался все тем же. Я узнал его благодаря невероятным размерам.

— Привет, Сухарь. Что-то ты ко мне зачастил, — Трещотка как всегда не глядел в мою сторону.

— Не от хорошей жизни, Трещотка.

— Обычное дело. Хоть бы кто пришел ко мне поделиться радостью, — Трещотка устало отложил башмак и поднял на меня проницательные глаза. — Ладно, рассказывай, раз не пожалел времени.

— Я насчет Болванчика.

— Он мертв, — вздохнул сапожник. — Его нашли мертвым аккурат после того, как ты им интересовался. Надеюсь, это просто совпадение.

— Только совпадение и ничего больше, — подтвердил я.

— Ты знаешь, кто его пришил?

Я понимал, что отвечать необязательно, но все же вымолвил:

— Знаю.

— Скажешь? — хмуро воззрился Трещотка.

— Нет, не могу. Прости…

— Дело твое, — Трещотка вернулся к ботинку.

Обиделся?

— Обожди, Трещотка. Нужна твоя помощь, — попросил я, схватив его за руку, в которой находилось шило.

— Разве я когда-нибудь отказывал тебе в помощи? — удивился сапожник. — Только мои возможности не безграничны.

— Я понимаю. Не волнуйся, убийца Болванчика понесет наказание. Я раскрыл это дело, но в него вмешались люди, имевшие на убийцу зуб, пришлось временно выбыть из игры.

— Тогда все в ажуре.

— Нет, не все. Я не продвинулся ни на шаг в поисках одной вещицы. Я потянул не за ту ниточку, Трещотка.

— Сочувствую, — сухо сказал Трещотка.

— Слушай, Трещотка, мне нужно имя человека, который был близок к Болванчику. Ведь наверняка такой существовал. Не мог же Болванчик делиться всем, что у него накипело на душе, только со своей крысой.

— Дженни, — понизив голос, произнес Трещотка.

— Дженни?!! — удивился я.

— Да, его подружка. Она торгует в Рыбном ряду. Здоровая такая баба с красным обветренным лицом. Почему-то Болванчик запал именно на нее.

— А она?

— Она просто пользовалась его благосклонностью. Старик не раз дарил ей дорогие подарки. Клянусь своей будкой, она даже не заплакала, когда узнала о его смерти.

— Спасибо, Трещотка. Я ее обязательно навещу.

— Возьми с собой денег, — посоветовал сапожник. — Она понимает только этот язык.

Я внял совету. Деньги у меня с собой, осталось только найти бывшую подружку Болванчика. Поиски заняли от силы минут пять. Пройти мимо Дженни не представлялось возможным. Вторую столь колоритную торговку рыбой стоило еще поискать.

У нее был огромный флюс в полщеки, но это не мешало женщине громко покрикивать и подзывать покупателей. Я остановился пораженный ее колоссальными размерами. Казалось, что она занимает необъятной тушей половину Рыбного ряда.

— Что тебе надо, красавчик? — осведомилась торговка, склоняясь так низко, чтобы я заглянул за вырез ее свободного платья, на пошив которого должно быть пошло ткани не меньше, чем на парус клипера. Кроме платья на ней еще был несвежий передник в жирных пятнах и следах крови. Ужасно неаппетитное зрелище. Надо проводить триста шестьдесят пять дней в году в обществе крысы, чтобы запасть на такую «красотку».