Книга Проект "Сколково. Хронотуризм". Хроношахид - Тимур Алиев

– Да где же она? – пробормотал Кирилл и мельком глянул на девушку.

Она перехватила его взгляд, улыбнулась и опустила глаза.

– Сейчас, – бурчал он недовольно, – сейчас, погоди. Вот. – Он коснулся оранжевого квадратика на сенсорном экране, добавил громкости, и из динамика Стинг запел «Desert Rose».

Суфия не сводила взгляда с маленькой черной коробочки, а он покрутил плеер так и этак, кинул его на покрывало, сверху накрыл подушкой и засмеялся.

– Музыка, – сказал он. – Просила? Получи. Хочу танец. – Он потянулся за мундштуком.

– Мне нужно время. – Суфия смотрела сквозь Кирилла, ловила каждый звук. – Я не успею, музыка закончится.

– Закончится – мы его еще раз попросим. Я слово волшебное знаю. – Кириллу стало очень весело, он представил, как уговаривает МРЗ-плеер сыграть ему композицию «Роза пустыни» еще раз, и расхохотался во все горло.

Суфии же было не до шуток, она вскочила с места и вытянула шею.

– Время, – непослушным языком напомнил ей Кирилл, – или они обидятся и уйдут.

Вид выходящих из плеера музыкантов вызвал новый приступ смеха, мундштук выпал из пальцев на пол. Кирилл потянулся за ним, свесил голову и услышал, как негромко хлопнула дверь. Секунд через десять, когда стены и пол перестали выгибаться синусоидами, он сообразил, что остался в комнате один, кувшин на полу перевернут, а Стинг поет «After The Rain Has Fallen».

– Да погоди ты. – Кирилл кое-как справился с плеером, нашел нужную песню, поставил на паузу и сделал еще одну затяжку.

Стол отъехал в сторону, но тут же вернулся назад. Кирилл протянул руку и схватил с ближайшего блюда ломтик нуги с орехами, закинул его себе в рот. Вкуснотища, только очень сладко, чайку бы. Надо Суфию попросить, когда она вернется. Кирилл перевернулся на спину, прислушался к звукам, доносившимся из коридора. Кто-то пробежал мимо двери, послышался приглушенный стенами крик, где-то далеко упало что-то тяжелое, и гулкое эхо долго каталось по коридорам дворца. И снова в коридоре все стихло, Кирилл слышал даже тонкий свист ветра под потолком – по дворцу гуляли сквозняки, все огромное здание прекрасно вентилировалось. «Надоело». Кирилл повернулся на бок, привстал и тут же свалился обратно. Низкую кровать повело в одну сторону, ковер на полу – в другую, диссонанс вызвал неприятные ощущения в голове и в желудке. Пришлось снова упасть на подушки и, закрыв глаза, лежать так с минуту или больше. И прийти в себя от чьего-то тихого дыхания и шороха. Кирилл забыл об опасности, сел и оторопел: в дверях стоял кто-то, по самые глаза закутанный в красное. Легкая ткань шевелилась под ветерком, что-то позвякивало жалобно и тонко. И, как показалось Кириллу, угрожающе.

– Музыка, – услышал он в усилившемся завывании ветра, – мне нужна музыка. Ты обещал.

– Что? Зачем? – Кириллу удалось сконцентрироваться.

Эти глаза на прикрытом красной прозрачной тканью круглом смуглом лице он уже видел, причем не так давно и в этой же самой комнате. Девушка сидела вон там, за столиком, потом они разговаривали, потом она ушла. И вот вернулась.

– А, извини, – выдохнул Кирилл облегченно, – сейчас, подожди секундочку.

Он вытащил из-под подушки плеер, посмотрел на него, словно видел впервые в жизни, потом вспомнил, что собирался сделать, нашел нужный квадратик на сенсорном экране и вдавил в него палец.

– Громче, – потребовали от дверей.

– Пожалуйста, – выполнил он требование Суфии и кое-как пристроил плеер на столе между блюдами со сладостями и дымящимся кальяном.

Суфия не стала ждать, пока закончится проигрыш, подбежала к столику, покачала головой, улыбнулась, повернулась несколько раз и распахнула накидку. «Вот это я понимаю, вот это другой разговор, с этого и надо было начинать!» Кирилл подался вперед, уселся на низком ложе и вцепился пальцами в ремень джинсов. Обалдеть можно, словно на десять лет назад вернулся, в оксфордскую общагу. Тогда все было очень похоже – плавные движения, руки и ноги маленькие, тоже в браслетах и цепочках, все звенит и переливается, в такт стуку сердца. Фигура – «песочные часы» в чистом виде, талия прикрыта золотистой бахромой, нашитой на край лифа цвета красного вина, пояс юбки в монистах, волосы распущены, падают почти до локтей. А что это у нее на плечах? Кирилл подобрался к краю кровати, вытянул голову и шарахнулся обратно. Шею, волосы и плечи танцовщицы обвивала змея – покрытый желтыми с серебром пятнами, с руку толщиной питон поднимал острую морду, из пасти показался раздвоенный язык. «Дурь» на миг как ветром сдуло, Кирилл едва усидел на месте. «Питоны не ядовитые», – вспомнил он, поймал брошенное ему тонкое покрывало, скомкал его, зажал в кулак. Стинг заливался под зурну и ударные, Суфия кружилась по комнате, а питон извивался в ее руках, обвился вокруг талии. Руки поднялись вверх, пояс с монистами качался в такт движениям бедер, звон слился с песней. Затем Суфия остановилась, подняла змеюку над головой и закружилась с ней на одном месте, голова и хвост питона колыхались синхронно с руладами Стинга.

Девушка остановилась, повернула голову, зацепила Кирилла взглядом и подняла руки, прогибаясь назад. Звон, блеск, тихое шипение из пасти твари – ее голова на миг скрылась в копне волос Суфии, но тут же выскользнула обратно, и Кирилл увидел перед собой острую змеиную морду. Впрочем, было и еще на что посмотреть, но руки девушки осторожно коснулись его лица, а черная грива – колен. Суфия улыбнулась, выпрямилась, ловко перекинула питона себе на шею и снова закружилась по комнате. Кирилл уже с трудом различал, где мелькают ее руки, где извивается пятнистое тело питона. В такт песне закружились и стены, красные и лиловые полосы помчались по ним, сменяя одна другую, поплыл из-под кровати ковер, качнулся кальян и исчез из виду вместе со столиком. Перед глазами мелькнуло в последний раз раскрасневшееся в танце лицо Суфии, ее улыбка, но все заслонил собой бесстрастный острый бледный череп. Чтобы не видеть этого монстра, Кирилл зажмурился, отвернулся, и на этом все закончилось – музыка, танец и свет.

Но Суфия была здесь, она не ушла – Кирилл знал это, хоть и не видел ничего вокруг себя в полной темноте. Он чувствовал присутствие девушки, чувствовал, как она касается его руки, осторожно ведет кончиком пальца от запястья вверх к локтю, как замирает и неожиданно резко отдергивает руку.

– Подожди, – промычал он, попытался открыть глаза и пошевелил пальцами.

В ответ тишина, лишь прошуршало что-то рядом по шелку и замерло, словно приглашая поиграть в игру. Кирилл хлопнул ладонью по покрывалу – пусто, рядом тоже. Надо поискать вот здесь – он вытянул руку и вслепую шарил в воздухе вокруг своей головы. Что-то отпрянуло назад, и он не услышал – почувствовал, как это «что-то» движется рядом, приближается и замирает у левого виска. Глаза удалось открыть лишь со второй попытки, Кирилл смотрел в туман перед собой, силясь различить в нем хоть один знакомый предмет. Но напрасно – густая муть рассеиваться не собиралась, ходила клубами, как туман над полем августовским утром. Что-то серело в нем, неясное, бесформенное, контуры его скрывал морок, а может, виноваты были не привыкшие к темноте глаза. Что-то шелохнулось рядом, Кирилл протянул руку и коснулся кончиками пальцев кожи – сухой, теплой и шероховатой. Раздалось злобное короткое шипение, нечто извернулось рядом и исчезло, зато волшебным образом появилось ночное зрение. Кирилл поднял голову и увидел перед собой широкую ленту роскошной, светло-синей с желтым, раскраски. Лента покачивалась вперед-назад и шелестела под ветром.